– Порою мне кажется, что я, словно скульптор, высекающий из мрамора прекрасную женщину, подчеркиваю в ней лучшее или же устраняю некоторые недочеты, – поэтически продолжал Николай.
– Умеете вы заинтриговать.
– Вот, например, я мог бы устранить следы вашей травмы. Обеих травм. У вас очень милый носик, если его подправить, даже шрамика не останется. А бровь можно так скорректировать, что ничего не будет заметно.
Лена застыла с насаженным на вилку грибочком.
– Не поняла.
– Вы можете прийти ко мне в клинику, и я сделаю операцию со скидкой, специально для вас. И через неделю вы себя не узнаете.
Лена, все еще держа вилку у лица, смотрела на Николая с непониманием.
– Я, Леночка, пластический хирург. И мне кажется, я могу вам помочь. Парочка штрихов, и вуаля! Вы же та еще красавица!
– Вы говорили, что внешность не главное.
– Конечно, не главное. Но вы ведь и сами понимаете, что ровный красивый носик всегда лучше, чем кривой.
Лена бросила вилку, встала из-за стола и быстрым шагом направилась к выходу. Николай побежал за ней.
– Лена! Лена! Куда же вы? Это недорого! Вашей банковской зарплаты вполне хватит. К тому же, у нас можно сделать операцию в кредит. Я специально вас подбирал…
Лена остановилась, и Николай чуть не наскочил на нее.
– Специально подбирал?
Николай натянуто улыбнулся и развел руками. Того, что произошло в следующее мгновение, дружелюбно настроенный Николай никак не ожидал. Лена сильным ударом кулаком в нос сбила его с ног.
– Отдыхай, адепт.
Девушка переступила через горе-кавалера и вышла из зала. К Николаю подошел охранник, чтобы помочь ему подняться.
– Здорово она вас. Я ее на ринге видел. Ураган, а не девушка. Мечта!
Николай с трудом встал, держась за нос.
– На каком ринге? – вытирая салфетками кровь, спросил он.
– Это же Алена Кулагина, чемпионка города по боксу. Ей пару месяцев назад нос сломали, а она все равно бой выиграла, – с восторгом объяснил охранник.
Он профессиональным взглядом осмотрел Николая.
– А нос-то у вас того, навыворот. Под ее ударами даже я не выстоял бы. Такси или скорую?
– Спасибо, я сам хирург, – ответил Николай и, держась за стены, вышел из ресторана.
Александр Вин
Завещание
Человек по имени Данни был не совсем рядовым миллионером, а вот умер он вполне обыденно – оступился и упал, размозжив голову о камни во время ничуть не рискованной прогулки во французских Альпах.
Свою жизнь Данни сам, сознательно и умело, сделал чрезвычайно яркой, сверкающей, эксцентричной и пользовался многими ее удовольствиями дерзко и весело.
Наследство, полученное к совершеннолетию, он с самого начала доверил верным и знающим людям, давним партнерам своего отца, а управлять многочисленными семейными предприятиями, заводами и фабриками, Данни поручил одному весьма перспективному инженеру, однокашнику по колледжу.
Океанские яхтенные гонки, авиация, горы, джунгли, опасности и сложные авантюры – все это привлекало Данни гораздо больше, чем пустые безликие деньги, расчеты и документы.
Общество со снисхождением относилось к чудачествам своего богатого любимца, простая публика восторженно принимала газетные новости о его приключениях в далеких странах, молодая жена, слабая здоровьем, часто нервничала, упрекая мужа в невнимании, а Данни только белозубо смеялся, легко отражая нападки многочисленных недоброжелателей и завистников, и всегда сильно обнимал жену и сына, возвращаясь домой после очередного своего путешествия.
Нотариус был из тех, кто по-прежнему, безусловно, оставался верен ему, – один из старых друзей отца. Плотный конверт хрустнул, и в сумраке траурной тишины зазвучали прощальные слова Данни.
«Подтверждаю ранее данное мной устное распоряжение о необходимости вскрыть завещание в течение часа после получения первых же достоверных сведений о моей смерти».
Нотариус кашлянул, поправил очки, строго посмотрел на собравшихся в его кабинете людей.
Вдова Данни, которую делали красивой непреходящие с возрастом удивительные черты умной и чувствительной женщины; его четырнадцатилетний сын и несколько дальних родственников слушали нотариуса по-разному внимательно: кто-то – в ожидании скорого окончания процедуры, иные – с жадностью, некоторые – предвкушая возможную финальную тайну или скандал.
«…Ни перед кем в целом свете я не имею тяжких обязательств, у меня нет никаких денежных или деловых долгов, а мои посмертные просьбы просты и не потребуют сложных хлопот и приготовлений.
Уверен в том, что конец моего жизненного пути был внезапным, и я не успел лично сделать необходимых распоряжений, – именно поэтому сейчас и слышите вы эти слова.