Представители прессы заволновались, профессионально защелкали фотокамеры, застрекотали киноаппараты.
Десятки женщин, образовав в зале широкий круг, со смиренным недоумением оглядывали свои ряды, явно впервые видя друг друга.
Некоторые отличались смелостью взгляда, другие старались скрыть взволнованные слезы, но все равно плакали, а вдова погибшего продолжала печалиться, опустив лицо в сложенные ладони.
Прошло несколько тихих минут. Священник молчал.
Внезапно одна из многочисленных светловолосых женщин нерешительно улыбнулась, тронула за рукав другую, что-то ей прошептала, а та, услышав краткие, но удивительные слова, быстро осмотрев прочих собравшихся, наклонилась к следующей посетительнице. Все они начали переглядываться и, совершенно незнакомые, одинаково заулыбались друг другу.
Сын Данни, крепкий подросток, вздрогнул от нарастающего в зале шума и обнял мать.
– Смотри! Как же они все похожи на тебя!
И действительно, лица появившихся так внезапно женщин были одинаково красивы, удивительно схожи задумчивой траурной печалью; все они не различались ни ростом, ни стройными фигурами, ни цветом волос, видневшихся из-под темных шляпок и вуалей.
– Мама, ты всё поняла?
Вдова подняла голову, улыбаясь всем сквозь слезы.
– Это был точный ответ. Он не мог дать иного…
Самая странная траурная церемония, какую когда-либо видели собравшиеся, продолжилась смехом, милыми женскими улыбками и полуденным солнцем, лучи которого внезапно осветили уютный зал географического общества.
Впервые за годы безупречной карьеры нотариус был растерян.
– А продолжение завещания? Как же быть с ним?!
Вдова Данни тронула за плечи сына.
– Это лишнее. Я знаю, что там.
– Но, все-таки!..
– Уверена, что все свое имущество и деньги муж оставил мне и нашему сыну. Правильно?
– Д-да, конечно… Но ведь нужно публично огласить доли, проценты?!
– Детали меня не интересуют. Муж сказал мне главное.
Вова Рубашкин
Страна птиц
Вместе они сидят на пустынном пляже. Порывы теплого ветра развевают волосы. О берег ритмично бьются волны. Воздух, такой густой и горячий, почти осязаемый, пахнет солью, солнцезащитным кремом и совсем немного плавящимся асфальтом. Солнце печет плечи. До загорелых спин изредка долетают прохладные брызги.
– Смотри, полетела! – Оля протягивает руку в воздух, провожая указательным пальцем стартовавшую с космодрома ракету.
На несколько секунд шум ветра и волн перекрывает протяжный гул реактивных двигателей. Когда ракета скрывается из вида, девушка глубоко вздыхает. Костя растягивается на спине, закидывает руки за голову и закрывает глаза.
– Во сколько полетит твоя? – спрашивает Оля.
– Если все будет хорошо, то в это же время.
– Все будет хорошо.
Костя улыбается. Оля ложится рядом и кладет руку ему на грудь. Лежа на берегу океана, они подставляют лица слепящему солнцу. Густое синее небо рассекает пополам молочно-белый ракетный след.
– Как же мужчине должна надоесть женщина, чтобы он улетел от нее на другой конец Галактики? – вздыхает Оля.
– О, поверь, ты знаешь! – Костя широко улыбается.
– Это был риторический вопрос!
– И как же женщина должна любить этого мужчину, чтобы шесть лет его ждать?
– С чего ты взял, что я буду тебя ждать, а? – Оля поворачивается на бок, подперев голову рукой, и тычет Костю в грудь. – Может, останусь тут, в тепле, найду себе бразильца-красавчика.
– Ты же знаешь, я не буду против. Если ты мне ничего не скажешь.
– Как ты будешь чистить зубы в полете?
Костя смеется.
– Нет, ну правда, чего ты ржешь?
– Ты – мастер менять тему.
– Как там намочить зубную щетку?
– Я лечу за миллионы километров отсюда через дыру в пространстве на обитаемую планету изучать местную жизнь, а все, что тебя интересует – это как я буду чистить зубы во время полета?
– Про все остальное я каждый день слышу по телеку, в интернете и вообще отовсюду.
– Выдавливаешь из пакета с водой каплю, мочишь ей щетку. И просто чистишь зубы.
– А куда сплевывать пасту потом?
– Никуда. Мы ее глотаем.
– Фу.
– Ничего не поделаешь.
– Шесть лет. Боже. С ума сойти. Тебя не будет шесть лет.
– Не так много, если подумать. В сравнении с расстоянием. Двадцать световых, ты только представь. От меня там до тебя здесь свет дойдет через двадцать лет. А я через шесть уже вернусь. Прыгну в кротовую нору, долечу до этой планетки, изучу там все на хрен и вернусь сюда.