– Но ведь тогда мы ползли, несмотря на дверь.
– Ну да, – кивнул Нол. – А зачем на нее смотреть?
– Я говорю, что дверь и тогда была! Что изменилось сейчас?
И снова Нол посмотрел на него, как на какое-то недоразумение.
– Решетка же коричневая, а не черная.
Нол двинулся дальше, а поравнявшийся с Алексом Голинкер бросил:
– Не пытайся найти связь там, где ее нет. Просто делай, что он говорит. Шлепок эйфы работает, остальное не важно.
Голинкера не задавать лишние вопросы научила армия. Научила весьма жестоко. Однажды он, не согласный с решением полковника, спросил о целесообразности переправления части войск в тыл. Полковник строго, но корректно попросил его не лезть не в свои дела. И все бы ничего, если бы вечером того же дня возвращавшегося в палатку Голинкера не избили до полусмерти. Избили, как узнал он позже, по приказу вышестоящего.
А спустя три года тот же полковник оставил Голинкера и еще полсотни солдат защищать крепость. Они продержались ровно день. Большинство погибло, Голинкера взяли в плен, где пытали следующие два года. Когда армия наконец удосужилась его освободить, он был раздавленным внутри, изуродованным снаружи калекой.
Не было ни дня, когда бы Голинкер не вспоминал о решении спросить полковника и не думал бы, как сложилась его жизнь, промолчи он тогда.
Пройдя меньше сотни метров, они остановились у развилки из трех проходов. Над центральным к стене крепилась табличка с надписью «Лжхл жс есж». Алекс сразу узнал шифр: такой же применялся в свитке. Чтобы разобрать слова, каждую букву следовало сдвинуть по алфавиту на три позиции назад.
– Идти до вод, – преобразовал Алекс, довольный, что хоть чем-то полезен.
Голинкер полуфыркнул, полусвистнул.
– И сильно нам это поможет? Вы видите воду?
Нол повернулся лицом к товарищам и спиной вперед вошел в центральный проход.
– Давайте за мной, – сказал Нол. – Скоро нас раздавят стены.
– Стены? – Алекс уже перестал удивляться словам Нола. Тот нес чушь и делал совершенно нелогичные вещи, но это помогало им продвигаться. Такими темпами они скоро доберутся до крутящегося волка. А там, глядишь, Нол опять что-нибудь придумает.
Едва пыхтящий Голинкер – ему тяжко давалось перемещение спиной вперед – переступил порожек центрального прохода, как стены со страшным грохотом начали сдвигаться.
– Что дальше, Нол? – крикнул Алекс, которому от одной мысли быть раздавленным стало дурно. – Нол!
– Будем ждать. – Здоровяк остановился.
У Алекса по спине пробежал неприятный холодок.
– Ждать чего?
– Как чего? Когда нас раздавит.
– Дерьмовая идея, – проворчал Голинкер. – Просто дерьмовая.
Алекс посмотрел вправо-влево: стены неумолимо приближались. И вдруг вспомнил слова Нола: «Если хотите умереть, делайте, что я говорю!». «А что, – подумал Алекс, – если Нол не путал слова? Что если он собирается их убить? Может, того и желала эйфа на самом деле?»
Мельком глянув на застывшего Нола, Алекс решил, что скорее попытается исследовать два оставшихся прохода в одиночку, чем позволит стенам превратить себя в лепешку.
– Голинкер! – позвал Алекс. – Уходим!
И кинулся вперед, спеша вырваться из сужающегося коридора. Там, у развилки, стены не двигались. Там Алексу ничего не грозит. Он был в пяти прыжках от спасительного выхода, когда споткнулся и упал, больно приложившись локтем о камень. Тут же попытался отжаться от пола, но плитка продавилась под ладонями и улетела в разверзшуюся перед глазами пропасть.
Алекс закричал. Пол провалился под ним вмиг. Навстречу бросилась черная дыра. Но падал Алекс недолго и вскоре повис вниз головой, чувствуя, как кто-то держит его за ногу.
Голинкер чудом успел схватить Алекса и теперь мычал от натуги и боли. Кололо в груди, стреляло в спине и ребрах. Ныли предплечья. Кружилась голова. Если бы Нол не успел вовремя вцепиться в ногу Голинкера, того утащило бы в бездну вместе с Алексом.
Нол помогал Голинкеру поднимать товарища, когда внезапно ускорившиеся стены прохода сдвинулись и, не причинив троице никакого вреда, с грохотом вернулись на место.
– Какая дрянь тебя укусила? – просипел Голинкер, когда они вытащили Алекса. – Мы ходили по воздуху, лезли сквозь металл… Тебя это не убедило? В этой чертовой пещере все не по-людски. – Он сплюнул кровь. – Здесь только Нол знает, что делать. Мы с тобой должны его слушать. И все. Так сложно запомнить?!
Алекс виновато потупил взгляд.
– Простите. Не знаю, что на меня нашло.
– Все ты знаешь, – сказал Голинкер и махнул рукой. – Веди нас дальше, Нол.
Нол покачал головой.
– Нам нельзя возвращаться к развилке.
– Ну раз нельзя, веди туда, куда можно!
И Нол повел. К развилке. Пропасть, в которую едва не свалился Алекс, легче всего было обойти, но здоровяк прошел над ней. Не по воздуху. По стене. Параллельно полу. Голинкер с Алексом повторили без лишних вопросов.
Следом Нол выбрал левый проход, в конце которого их ждала развилка из двух коридоров. Между ними к стене крепилась светящаяся золотом табличка с указывающей направо стрелкой. Голинкер с Алексом предположили, что идти в таком случае стоит налево. Нол же, почесав в затылке, пошел напрямик. Через стену.
За стеной находился зал с водоемом, освещенным тысячами факелов.
– Идти до вод, – просиял Алекс. – Вот, значит, где они.
– Что дальше? – спросил Голинкер.
– Подышать, – отозвался Нол. – Глубоко-глубоко.
Алекс с Голинкером вдохнули сырого, с запахами земли и плесени воздуха и выдохнули.
– Так сойдет? – уточнил Голинкер.
Нол полез в воду.
– Ты чего делаешь? – нахмурился Алекс.
– Как чего? Иду дышать.
– Ну мы же…
– Дышать не воздухом надо, – перебил Нол, – а водой.
Он нырнул и спустя мгновение исчез.
Алекс с Голинкером переглянулись: что ж, дышать так дышать.
Едва Алекс вдохнул воду, как оказался на мраморной плите, по обе стороны огороженной трехглазыми статуями в человеческий рост – каменными эйфами. Впереди плита обрывалась крутым каменистым откосом, по которому живым было явно не спуститься. Да и куда спускаться, когда внизу сплошь темень?
– Захочешь свалиться снова, я тебя ловить не стану! – предупредил Голинкер.
Алекс обернулся. Голинкер с Нолом застыли в двух шагах от круглого столика, на котором вращался светящийся волчок. За столом плита обрывалась.
– Волчонок, – прошептал Алекс, подойдя ближе. С рукава его куртки капало на пол. – Крутиться ведь должен волчонок.
– Может, ты неверно расшифровал? – предположил Голинкер.
– Верно. В слове было восемь букв. Восемь. Не шесть. Вероятно, это еще не конец…
– Волчонок и волчок – одно и то же, – сказал Нол. – Это детеныш волка.
– Именно, – кивнул Алекс, – но детеныша здесь нет.
Нол уже в который раз посмотрел на него, как на идиота.
– Как это нет? Он же прямо перед нами.
– Это не детеныш волка.
– А что тогда? – спросил Нол.
– Волчок.
– А как называют большой волчок?
– Его так и называют. Большим.
Нол покачал головой.
– Большой волчок называют волком. – Он подошел к столу, повернулся и, как лошадь копытом, ударом ноги послал его в пропасть вместе с вращающейся игрушкой. После чего широко улыбнулся и сказал: – Готово.
Алекс схватился за голову.
– Готово?! – взорвался он. – Да какого хрена ты сделал?
– Пнул стол, – отозвался Нол, – чтобы не брать волчок.
– Не брать?! Тогда на кой черт мы сюда тащились, а? Гребаный болван! Ты вроде свою дочь спасти хотел… Что, если это и был тот самый волчонок?..
Нол удивленно моргнул.
– А что, ты думал, их будет два? – И раскрыл ладонь, показав волчок. Рядом с ним лежал свернутый в трубочку пергамент. – Мы дошли до самого начала и теперь можем входить.