Когда ждёшь чего-то, время превращается в старика, медленно бредущего по дороге: один шаг — одна минута… Снова отправил сообщения, послал к чёрту болтливых покойников с портретов, выпил кофе, раскрыл книгу… Теперь время стало измеряться количеством прочитанных страниц: на сто шестьдесят пятой явился с докладом Кровавый Барон, на триста четырнадцатой пришёл ответ от портрета, потом стало тихо… На шестьсот девяносто седьмой в окно ударилась какая-та птица, и в сером небе вдруг зажглось солнце. Оно горело над горами у горизонта. Значит, уже вечер…
Ещё двести страниц — вот удобная книга, автор, наверное, всю жизнь писал — и стало совсем темно… Он произнёс заклинание — дверь открылась и на пороге показался устало улыбающийся Карл.
Северус удивлённо вспоминал только что произнесённые слова: он ведь только хотел сделать огонь в камине ярче…
— Здравствуйте, профессор!.. — радостно проговорил юноша и вошёл, держась рукой за стену.
— …Кэрроу вернулся? — с запозданием догадался Северус.
— Кэрроу?.. Нет, к счастью, сегодня у него какие-то дела…
— Вас снова вызвал Тёмный Лорд?
— Нет, он пока верит вашим словам.
— Тогда что с вами?
— …У меня были дела в приюте… — сегодня они с близнецами поставили защитный барьер. — Извините, я не мог прийти раньше…
Лицо Северуса скривилось, словно он хотел сказать: «Да вы мне и сейчас не очень-то нужны…»
— Откуда вы знаете пароль?
— А я не знаю… Я надеялся, что вы у себя… Потом подумал, может встречу профессора МакГонагалл или ещё кого-нибудь, но никого не встретил… Я попросил горгулью…
— Попросили?
— Да… Сказал, что мне очень надо вас увидеть, и она меня впустила…
— Замечательно! — с досадой воскликнул Северус.
— Да, повезло… С днём рождения, профессор!.. — он подошёл, держа что-то на ладони.
Северус нехотя протянул руку.
— Этот камень нашёл внук очень хорошей женщины, она сделала из камня амулет памяти…
— Амулет памяти?
— Она была уже старенькой, у неё не хватило сил, чтобы сделать защитные амулеты… Да ведь нам они и не помогут… А память… Это, может, даже лучше… Я вот, пока носил его с собой, видел чуть-чуть её воспоминания и даже воспоминания мальчика… Как будто во сне… Может, это и было сном, но мне нравится думать, что это, и правда, их воспоминания…
— И долго вы его носили? — хмуро спросил Северус, размышляя о чём-то своём.
— Миссис Эдисон мне в августе его подарила… А что?
Северус с беспокойством смотрел на хрустальный камень, думая о том, сколько воспоминаний Карла в нём теперь заключено.
— Ничего, — коротко ответил он.
— У вас, наверное, много дел… Не буду мешать. Ещё раз с днём рождения…
Юноша поклонился и покинул кабинет. Ещё несколько секунд слышался звук его шагов, потом стало тихо.
Северус сидел в тишине над раскрытой книгой, на странице которой лежал хрустальный камень.
Можно захлопнуть книгу, поставить на одну из полок — и забыть… Кто-нибудь найдёт потом и заберёт все эти воспоминания. Или никогда не найдёт — в кабинете Дамблдора столько книг — и они навсегда останутся запертыми между страниц… А может, и нет никаких воспоминаний… Это Карл всё придумал… Или увидел своими странными глазами… А другие не увидят, и он не увидит…
Он захлопнул недочитанную книгу, ставшую уже ненужной, поднялся и поставил на полку. Потом подошёл к окну, за которым уже почти ничего нельзя было разглядеть: чёрное полотно с редкими искрами звёзд.
«Хорошо, что этот день закончился, — подумал Северус, сжимая в руке шнурок, на котором качался хрустальный камень. — И ещё надо поговорить с горгульей: с чего это она вздумала впускать ко мне всех подряд!..»
На следующий день Карл сидел возле кабинета Кэрроу дольше обычного: профессор словно пытался расплатиться с детьми за то время, что они провели без боли. Когда всё закончилось, юноша поднялся и тяжело побрёл по коридору. У движущихся лестниц его окликнул тоненький голос. Это был ребёнок, полчаса назад отрабатывающий наказание в классе Защиты от Тёмных искусств. Ребёнок сказал, что профессор Кэрроу хочет видеть Карла.
Можно было бы просто вернуться в приют, но мало ли как отразится его уход на остальных обитателях замка. Или сказать профессору Снейпу, но у профессора своих забот хватает…
Карл решил пойти и узнать, чего хочет Кэрроу.
Едва войдя в класс и посмотрев в глаза преподавателя, Карл понял: тот хочет мести.
— Проходи, садись, — сказал он, делая широкий жест рукой.
Юноша молча сел за парту.
— Тебя, наверное, удивила наша встреча… Думал, я никогда не догадаюсь?.. — улыбка на его лице стала угрожающей. — Ты ошибся, Карл Штерн. Я знаю, как человек кричит от настоящей боли, как он корчится у ног, умоляя прекратить пытку. Боль ломает человека!..
— А какая боль сломала вас, профессор? — тихо спросил сидящий за партой ученик.
— Да как ты смеешь?! — сжимая кулаки, прокричал Амикус. — Думал, тебе вечно будет сходить это с рук? Ты больше не нужен Тёмному Лорду! Он не станет тебя защищать!
— Если бы я не был нужен Тёмному Лорду, он бы убил меня. Но я до сих пор жив, — спокойно ответил юноша.
— Не бойся, я не собираюсь тебя убивать, — улыбка стала голодной, — только поиграю немного…
Он достал из складок мантии волшебную палочку и направил на Карла:
— Вставай!
Карл встал.
— Выйди вперёд!
Он вышел.
— Это тебе не за дверями прятаться, теперь всё будет по-настоящему! Круцио!
Боль оказалась такой сильной, что Карл, не нашедший, за что ухватиться, рухнул на пол.
— Вот так!.. — удовлетворённо кивнул Амикус. Потом наклонился, схватил Карла за голову, заставляя смотреть себе в глаза. — Попробуем ещё раз! Круцио!
Бледное лицо исказилось от боли.
— А теперь ещё!.. Круцио!.. И ещё!.. Пока в тебе не останется ничего человеческого, пока ты не превратишься в полудохлую, скулящую тварь!..
— Нет, профессор… — произнёс юноша, с трудом выговаривая слова, — я не стану таким, как вы…
— Что ты там бормочешь?
— …потому что это в вас почти не осталось ничего человеческого… Это внутри вас стонет то человеческое, что ещё живо…
Кэрроу разразился бранью, под которую на Карла опускалась тьма, сотканная из тысяч игл. Где-то далеко над ним звучал дрожащий голос.
— Белатрисса Лестрейндж предупреждала… Больше боли ты боишься другого… Хочешь знать, где сейчас моя сестра?..
Валери скатилась с ледяной горки и едва успела подняться, как на неё с весёлым криком слетел Тэд.
— Смотри, куда едешь, — проворчала девушка, вместе с близнецами помогая ему забраться в коляску.
Радостно визжа, скатились ещё несколько малышей и устроили возню в снегу. Дороти пошла их поднимать, но поскользнулась и тоже упала, весело смеясь.
Ганц стоял у турника и смотрел на них давящим взглядом.
— А ты почему не катаешься? — спросила Валери, подойдя к мальчику.
— Не нравится, — коротко ответил он, всем своим видом показывая, что эти детские игры не для него.
— Тогда зачем пришёл?
— В приюте скучно…
— Да, трудно: там скучно, тут не нравится… — протянула Валери.
— Тебя это не касается, ты вообще не из наших!
— Без проблем, — она с улыбкой подняла руки, — хочешь тут стоять — стой. Но на твоём месте я бы дала пинка своей гордости и пошла кататься с горки!
Оставив Ганца, Валери села на скамейку, стоящую возле песочницы, теперь превратившейся в «снежницу». Последние дни из головы не выходил сон… И этот мальчик, чёрным воронёнком прижавшийся к дереву, снова напомнил…