Георгий Петрович Катыс
Алексей Васильевич Сорокин
А. Леонов и В. Лазарев
Экипаж « Восхода-1» – В. Комаров, Б. Егоров, К. Феоктистов
73
Гений состоит в умении отличать трудное от невозможного.
Новый лидер не изменил старым традициям. Кроме Золотых Звезд, космонавты были обласканы ликующей толпой у подножия Мавзолея и роскошным приемом в Кремле. После страшного напряжения последних дней на самой верхушке государственной пирамиды вожди позволили себе чуть-чуть расслабиться, настроение это мгновенно передалось всем присутствующим, и прием прошел очень весело и непринужденно. Королев даже позволил Келдышу увезти себя к нему домой догуливать...
Но сколь ни велик был успех, Королев никогда не позволял себе растягивать празднества – сразу накидывался на новую работу и других заставлял следовать своему примеру. А следующей большой работой был выход человека в открытый космос.
Несколько статей «профессора К. Сергеева» в «Правде» – сочинения скорее политические, нежели научно-популярные. Просто и ясно о своей работе Королев рассказывал лишь один раз. Тогда на космодроме он беседовал перед стартом «Восхода-2» с журналистами, и Юрий Летунов, корреспондент Всесоюзного радио, записал эту беседу на пленку. Королев говорил о предстоящей работе, но, как часто у него получалось, забегал мыслями вперед, стараясь показать, как сегодня брошенные семена пойдут в рост завтра.
– Особенность и специфика этого полета, – говорил Сергей Павлович, – заключаются в том, что один из космонавтов должен на орбите через шлюзовую камеру выйти в космос и провести там короткое время. Зачем нужно выходить в космос? Почему такое значение мы придаем именно этому эксперименту? Я думаю, что на это очень просто можно ответить: летая в космосе, нельзя не выходить в космос, как, ведя корабль, скажем в океане, нельзя бояться упасть в воду, нельзя не учиться плавать.
Все это связано с целым рядом операций, которые могут потребоваться в дальнейшем при встрече кораблей. Выход из корабля очень сильно упрощает проведение специальных наблюдений в космосе, ну и, наконец, необходим в тех случаях, когда нужно будет что-либо поправить на корабле. Мы, например, думаем всерьез над тем, что космонавт, вышедший в космос, должен уметь выполнить все требуемые ремонтно-производственные работы, вплоть до сварки. Это не фантастика, это необходимость! Чем больше люди будут летать в космос, тем больше эта необходимость будет ощущаться.
Наконец, надо считаться и с таким фактором, что ведь может сложиться такая ситуация, когда один корабль должен оказать помощь другому. Но каким же образом? Ведь корабли представляют собой очень защищенную в тепловом, а значит, и в прочностном отношении конструкцию. Можно подойти к кораблю и ничего, собственно говоря, не сделать, потому что, если его просто разгерметизировать через входной люк, люди там погибнут. Поэтому должна быть отработана такая система шлюзования, жизнеобеспечения и выхода из корабля, которая бы давала возможность оказать помощь...
Скоро возникнет вопрос о том, что вряд ли есть смысл такие дорогостоящие системы, как космические корабли, пускать на несколько суток в космос. Наверное, надо их запускать на орбиту и оставлять там на весьма длительное время. А снабжение этих кораблей всем необходимым, доставку смены экипажа производить при посредстве упрощенных типов космических аппаратов, которые, конечно, должны иметь шлюзование, для того чтобы выполнить свои функции, подстыковываясь к системе кораблей на орбите...
Это – лишь несколько абзацев из небольшого в общем интервью, но как много в них заложено! Разговор с журналистами происходил в марте 1965 года. Теперь смотрите:
Январь 1969 – первая стыковка пилотируемых аппаратов.
Октябрь 1969 – первая попытка сварки в космосе.
Июнь 1971 – первая долговременная пилотируемая орбитальная станция.
Декабрь 1974 – запуск орбитальной станции «Салют-4», на которой начинают работать сменные экипажи.
Январь 1978 – к орбитальной станции впервые стыкуется транспортный корабль.
Обо всем этом Королев говорил в марте 1965 года!
Что нужно для выхода человека в открытый космос? Переделать корабль. Создать специальный скафандр. Найти смелого человека.
Идея полной разгерметизации Королеву сразу не понравилась. И дело даже не в том, что при этом и выходящий космонавт, и остающийся в корабле оказываются, в принципе, в одинаковых условиях космического вакуума, а в том, что тогда весь корабль должен быть рассчитан на такую разгерметизацию. Иными словами – все в нем находящееся, что раньше работало при нормальном давлении, должно теперь так же безукоризненно работать в вакууме. Никто никогда таких гарантий не даст. Значит, вся «начинка» должна быть новой. Но тогда получается, что разгерметизированный корабль – это не вариант «Востока», это другой корабль. Строить его некогда и незачем.
Надо делать шлюз, переходную камеру. Не зря Сергей Павлович всегда призывал своих инженеров читать Циолковского. У Константина Эдуардовича всегда можно найти то, что нужно. В 1898 году он описал и зарисовал выход человека в открытый космос через шлюз. Через двадцать лет в повести «Вне Земли» писал: «Когда открыли наружную дверь и я увидел себя у порога ракеты, я обмер и сделал судорожное движение, которое и вытолкнуло меня из ракеты. Уже, кажется, привык я висеть без опоры между стенками этой каюты, но когда я увидел, что надо мною бездна, что нигде кругом нет опоры, со мною сделалось дурно и я опомнился только тогда, когда вся цепочка уже размоталась и я находился в километре от ракеты». На рисуночках человек открывает люк в том конце трубы, который в корабле, влезает туда, закрывает люк внутренний и открывает наружный. Вот он уже летит в космосе, привязанный своей «цепочкой» – так Циолковский называл фал. Все так и надо сделать: просто и надежно. Но как разместить эту трубу? Ведь она как-никак должна быть в рост человека.
Работа над «Волгой» – так «зашифрована» была в ОКБ шлюзовая камера – одна из самых мучительных. Как ни исхитрялись, ее невозможно было упрятать под обтекатель ракеты. Пробовали разные складные варианты – они получались сложными и ненадежными. Решение пришло от Гая Ильича Северина – он в конце 1964 года сменил на посту главного конструктора Семена Михайловича Алексеева, КБ которого создавало первые скафандры и системы жизнеобеспечения для «Востоков». Северин предложил сделать шлюз мягким, точнее – надувным. В сложенном виде он укладывался под обтекателем, а в космосе его надували, он распрямлялся, вырастал этаким толстым сучком на теле спускаемого аппарата. Королев сразу оценил идею: ясно, просто и уже поэтому надежно.
Переоборудование «Востока» Сергей Павлович поручил одному из своих заместителей – Павлу Владимировичу Цыбину. Он вызвал его и сказал без разбега:
– Пора выходить в открытый космос. Работа человека в открытом космосе – это новое направление в космонавтике. Займитесь этим. С сегодняшнего дня.
Ребята Цыбина спроектировали новый люк, систему наддува шлюза, рамы с крышками. Северин взял на себя главное: скафандр, новую систему жизнеобеспечения и мягкий шлюз. Королев чуть ли не каждый день звонил Северину: интересовался, как идут дела, какая нужна помощь. Вместе с Цыбиным Сергей Павлович несколько раз ездил в КБ Северина, обсуждал все досконально.
– И какой же диаметр все-таки нужен, чтобы он не застрял? – спрашивал Королев.
– 654 миллиметра, Сергей Павлович, – четко, по-военному доложил Северин. Королев очень любил такие ответы: быстрые, точные и без лишних слов. Северин ему нравился – деловой, умный, без раболепства, подтянутый, спортивный, но не пижон, красивый– это тоже приятно. Королев захотел лично познакомиться с теми, кто работал над скафандром: начальником бригады Владимиром Владимировичем Ушининым, Александром Мироновичем Гершковичем, Исааком Павловичем Абрамовым – он занимался ранцем СЖО, главными «шлюзовиками»: Олегом Ивановичем Смотриковым, Михаилом Николаевичем Дудником, Иваном Ивановичем Деревянко.