Я киваю.
‒ Это было бы здорово, а теперь пошли.
Через десять минут я уже сажусь в карету, а Бертрам берет вожжи. Он в панике, и по скорости, с которой мы несемся по дороге, могу сказать, что он до смерти боится за свою жену. Мне приходится окликать его дважды, на такой скорости он может кого-нибудь задавить.
‒ Рут не могла пойти на Хай — Стрит — это для богатых покупателей, ‒ говорю я.
‒ Скорее всего, она пошла на Центральный рынок, ‒ говорит Мэри, заламывая руки. ‒ Но на рынке сотни магазинов, принцесса. Как же мы ее найдем?
‒ Принцесса, может быть, лучше найти другую повитуху? ‒ кричит Бертрам.
Я обдумываю варианты. В столице наверняка есть сотни повивальных бабок, но некоторые из них имеют сомнительную репутацию. В Ателии уровень младенческой смертности относительно высок, и это все еще опасно для рожениц. Я не могу рисковать и искать случайную акушерку на улице. Будет лучше, если мы найдем Рут.
‒ Вспомнила! ‒ вдруг кричит Мэри. ‒ Рут могла пойти за новыми перчатками. На днях она говорила о тех, которые у нее были. Они были такие изношенные и дырявые, что ей захотелось купить новые в свой выходной.
‒ Как ты думаешь, где она может их раздобыть?
‒ На Центральном рынке есть несколько перчаточных лавок, но карета туда не заедет. Дороги здесь слишком узкие.
Мое внимание привлекает звон колокольчика. Прямо через дорогу есть магазин велосипедов. Спрыгнув с коляски, я бросаюсь к хозяину и практически запугиваю его, чтобы он разрешил мне взять напрокат велосипед. Затем я машу Мэри, приказывая ей сесть на сиденье и обнять меня за талию. Она слишком поражена, чтобы задавать вопросы. Как только мы обе усаживаемся, я начинаю крутить педали изо всех сил.
Под руководством Мэри я поворачиваю налево, потом направо, все время стараясь не столкнуться с покупателями на Центральном рынке. Когда Мэри сидит позади меня, мои юбки почему-то не путаются, как в первый раз, когда я демонстрировала езду на велосипеде перед мистером Хиллзом.
Всюду слышны вздохи, головы поворачиваются, и несколько мужчин даже кричат нам:
‒ Вы что, с ума сошли? ‒ но ничто не имеет значения, кроме как найти Рут как можно скорее.
‒ Вот она! ‒ кричит Мэри, указывая на пухлую розовощекую женщину, выходящую из магазина.
‒ Рут! ‒ кричу я, дико жестикулируя. ‒ У Амелии отошли воды! Немедленно возвращайся во дворец!
Мой голос звучит так громко, что все вокруг останавливаются и смотрят на меня.
‒ Мэри, спрыгивай.
‒ Садись на сиденье, ‒ Мэри толкает изумленную Рут на велосипед. ‒ Я поеду обратно на омнибусе.
‒ Что… принцесса…
‒ Обними меня, ‒ приказываю я самым имперским тоном Эдварда. ‒ Мы должны вернуться во дворец.
Через несколько минут мы снова выезжаем на главную дорогу. Бертрам выглядит так, словно хочет бросится к моим ногам, когда я прихожу с Рут.
‒ Только не сейчас, ‒ я открываю дверь и забираюсь внутрь. ‒ Просто возьми поводья и отвези нас обратно.
* * *
В воздухе раздается плач ребенка.
‒ Ребенок уже родился! ‒ кричит Себастьян, подпрыгивая на месте.
Мы с Поппи обнимаемся возле маленького домика Мэри. Появляется Рут, ее лоб покрыт потом, а в руках окровавленные тряпки.
‒ Это девочка! ‒объявляет она. ‒ Вы можете войти, но ведите себя тихо и не тревожьте новоиспеченную мать.
В коттедже тесновато, а Бертрам — это эквивалент двух мужчин. Мы едва можем двигаться.
Амелия лежит на кровати, плачущий младенец лежит у нее на груди. Девочка красивая, с лицом Амелии и волосами Бертрама.
‒ Ну разве она не прелестнейшее создание? ‒ вздыхает Амелия. ‒ Благодарю вас, ваше высочество, Рут рассказала мне, как вы ее нашли.
‒ Мы назовем ее в вашу честь, ‒ выпаливает Бертрам. ‒ Вот именно… если ее высочество не возражает?
‒ Кэти уже названа в мою честь. Вы можете назвать ее именем моей сестры, Пейдж.
И так родилась маленькая Пейдж. Я тихо ускользаю, чтобы Бертрам и Амелия могли уединиться со своим новорожденным ребенком.
* * *
‒ Ты снова попала в заголовки газет, ‒ замечает Эдвард, входя в комнату. Сегодня у Норы выходной. Я провела весь день с Эдди в детской, но вечером привела его обратно в свой кабинет, позволив ему возиться на полу, наслаждаясь прекрасным видом заката.
Я не могу сдержать улыбку. Кто-то успел сфотографировать меня до того, как я посадила Рут в карету, и через два дня появилась новая статья под названием «Принцесса Кэтрин спасает положение». Очевидно, репортер был в тот день на Центральном рынке, чтобы сделать репортаж о сгоревшем доме, но потом поймал меня на камеру и решил написать два рассказа.