-Ты бредишь? Какой крепости?
-Да Лувра!
-Но кто же будет осаждать мой дворец?
-Граждане Парижа, государь.
-Ты с ума сошел, Мовпен!
-Возможно, что уже сегодня начнется потеха, и вы сами понимаете, что в осажденной крепости такие слабые и беспомощные, как мы с Крильоном, только мешают...
-Мовпен! - строго сказал король.- Довольно шуток!
-Да я вовсе не шучу, государь, тем более что я перестал быть шутом!
-Как? Ты... перестал?
-Ну да! Я уступаю дурацкий колпак любому из швейцарцев.
На этот раз король вместо того, чтобы рассердиться, только расхохотался и сказал:
-Послушай, Мовпен, ты вовсе не так уж ранен, как представляешься, и отлично мог бы сесть на лошадь, чтобы сопровождать меня в Сен-Дени.
-Зачем?
-Да разве ты забыл, что сегодня похороны моего брата?
-А, так вы отправляетесь туда? Ну, так не забудьте позавтракать хорошенько, а то ведь от Сен-Дени до Сен-Клу очень далеко.
-Да я вовсе не собираюсь в Сен-Клу. Я вернусь в Лувр!
-Ко времени возвращения вашего величества Лувр будет взят! - холодно заметил Мовпен.
-Да ты с ума сошел, совсем с ума сошел! - раздраженно крикнул король.
В этот момент на улице послышался сильный шум, и король с Мовпеном, выглянув из окна, увидели, что к воротам Лувра подъехал отряд всадников человек в тридцать. На кирасах всадников ярко сверкали лотарингские кресты, впереди них ехал герцог Гиз.
-Ого! - сказал король.- Что это понадобилось кузену так рано в Лувре?
Подъехав к воротам, герцог повелительно заявил дежурному офицеру:
-Я хочу видеть короля!
-Король спит! - ответил офицер.
-Ну, так что же? - презрительно возразил Гиз.- Пусть его разбудят!
-Черт возьми! - пробормотал Мовпен.- Ручаюсь, что когда герцог Гиз станет королем, то не захочет, чтобы его будили в такую рань!
-Какой же страны королем станет он, по-твоему? насмешливо спросил Генрих.
-Да, разумеется, Франции! - ответил Мовпен и, хотя король сделал гневливый жест, продолжал: - Однако раз вы не спите, государь, и пока еще правите Францией...
Генрих III высунулся из окна и крикнул:
-Войдите, кузен, я готов принять вас! Тогда ворота распахнулись, и герцог со спутниками въехали во двор.
-Государь,- сказал тогда Мовпен,- разрешите мне выйти в соседнюю комнату.
-Зачем?
-Я хочу послушать ваш разговор с герцогом Гизом и узнать, действительно ли вашему величеству угодно продолжать царствовать или вы предпочтете за лучшее отказаться от трона в пользу своего милого кузена Гиза?
И, не давая королю времени ответить, Мовпен скользнул в соседний кабинетик, тогда как король приказал ввести герцога.
XI
Гиз вошел в комнату к королю вооруженным с головы до ног, тогда как король был в утреннем камзоле и не имел при себе никакого оружия. Вдруг Генрих III вздрогнул и невольно отступил на шаг: ему вспомнился тот сон. в котором он видел себя монахом, тогда как в Париж въезжал другой король. Теперь Генриху показалось, что корольузурпатор его сна был снаряжен совершенно так же, как теперь герцог Гиз. Однако растерянность короля была лишь мгновенной. Как ни выродилась в его жилах кровь Валуа, но в ней оставалось еще достаточно родовой гордости и величия, чтобы помешать королю дрожать перед своим вассалом.
А герцог подступил к нему с угрожающей миной и неприлично громко первый начал разговор:
-Я пришел с жалобой к вашему величеству!
-Вот как? - ответил король и спокойно уселся в кресло.
-Люди вашего величества совершили этой ночью ряд преступлений! - продолжал герцог.
-Простите, герцог,- спокойно перебил его Генрих III,- я желал бы сначала получить от вас маленькое разъяснение. Вы хотели иметь у меня аудиенцию?
-Да, государь!
-От имени какой-то влиятельной особы?
-Нет.
-Странно! - ледяным тоном заметил король.- А я уже вообразил, что вы - посланник германского императора... Или испанского короля...
-Государь, мне не до шуток!
-Потому что, если герцог Лотарингский явился ко мне от своего собственного имени, значит, ему изменила память. Иначе он вспомнил бы, что с королем Франции говорят, лишь обнажив голову!
При этих словах тщедушная фигура Генриха III была полна такого королевского величия, его взор блестел такой повелительностью, что Гиз невольно смутился и, пролепетав что-то несвязное в свое извинение, снял шлем и положил его на ближайший стол.
-Затем,- продолжал Генрих III,- вы забываете еще, что к королю не входят с оружием!
Завороженный этим тоном, герцог отстегнул шпагу и положил ее около каски.
-А теперь говорите, в чем дело, кузен! На что вы жалуетесь?
-На ваших людей, государь.
-Потрудитесь выразиться точнее, герцог: провинились мои пажи, лакеи, шталмейстеры, гвардейцы или кто-нибудь другой?
-Ваши гвардейцы, государь.
-Они обошлись с вами без надлежащего почтения?
-Они поступили хуже: они предали огню и крови целый дом!
-А где это было? В Нанси?
-Нет, государь, в Париже.
-И этот дом принадлежал вам?
-Нет, государь, этот дом принадлежал сиру де Рошибону, парижскому горожанину.
-Ах, да, мне что-то говорили об этом!
-Убито по крайней мере сорок-пятьдесят горожан!
-А сколько гвардейцев?
-Не знаю, государь!
-Ну, так молодцы пострадали за дело. Я прикажу Крильону примерно наказать тех, кто выбрался целым из этой свалки.
-Но, государь, гвардейцами предводительствовал сам Крильон, и он-то и является причиной всего зла.
-Ну уж извините, я не могу поверить, чтобы такой человек, как Крильон, ни с того ни с сего ввязался в скверное дело. Как вообще все это произошло?
-Сир де Рошибон созвал нескольких друзей...
-Я слышал про это. И среди этих друзей была герцогиня Монпансье?
-Да, государь.
-И они занимались заговорами против короны?
-Это ложь!
-Так по крайней мере утверждает Крильон.
-Ну, так Крильон солгал! - дерзко крикнул герцог.
Король возразил с прежней флегмой и спокойствием:
-Если бы Крильон был в состоянии держать шпагу в руках, я посоветовал бы вам, герцог, отправиться и сказать ему это в лицо!
-Но, государь...
-К сожалению, Крильон прикован к кровати тяжкой раной!