Юлий Буркин
Королева белых слоников
«… Его сослуживцы уже привыкли, что я там все время торчу, считается, что я готовлюсь к поступлению. Во всяком случае, никто ни на что не намекает. Когда все уходят, мы остаемся одни и ведем разговоры обо всем на свете и еще целуемся. Почему-то я не стесняюсь его ни в чем…»
«… Ну что ж там ангелы поют такими злыми голосами?!»
«… Писатель: Я писатель.
Читатель: А, по-моему, ты г…о!
Писатель стоит несколько минут потрясенный этой новой идеей и падает замертво. Его выносят…»
Когда я валялся на больничной койке, с брюхом вспоротым здоровенным китайским ножом, а заплаканная Элька сидела рядом, я говорил: «Я еще напишу о нас книгу. Это будет эпохальный роман. Со счастливым финалом. Роман о Великой Любви. Читая его, девочки будут рыдать, а мальчики дрочить…» Возможно, так бы оно и было, но финал не удался, Великая Любовь не получилась, и за этот текст я взялся лишь десять лет спустя. И, похоже, вместо грандиозного романа это будет лишь небольшая повесть.
Часто, после того, как Эля звонила мне и говорила, что скоро приедет, я, сгорая от нетерпения, запирал кабинет и раскладывал на столе коллекцию ее фотографий. Их у меня было штук тридцать. Я рассматривал снимки, и это помогало мне дождаться ее, не свихнувшись. Она стучала в дверь кабинета, я открывал. Она входила, озаряя собой комнату, бросала взгляд на усыпанный фотографиями стол и неизменно повторяла:
– Маньяк.
Она только что окончила школу, готовилась в университет на журналистику и забрела в нашу редакцию, чтобы сделать несколько необходимых для поступления газетных публикаций. Сраженный ее глазами цвета небесной невинности и прической «взрыв на макаронной фабрике», я вызвался ей помочь.
Но мне казалось, что это не я чему-то учу ее, а она меня. Или так оно и было? Наверное, мы оба учили друг друга, учились вместе, друг у друга – любить. То есть, получать от жизни кайф. Это было не совсем нормально, при том, что я был женат, и у меня было двое сыновей. Но не я тут первый, не я последний.
Где мы с ней спали
Сейчас у человека, желающего провести час-два с женщиной, проблем нет. Сейчас тебя поселят в гостиницу или запустят в сауну, не заглянув в паспорт… Я выпрашивал ключ от квартиры у кого-нибудь из холостых друзей на то время, пока он был на работе.
Сперва это была общежитская комнатка журналиста Сергея Черноярова. Обычно, когда мы шли туда, по дороге Эля покупала себе бутылку молока: для поддержания сил. И даже это возбуждало меня, напоминая, что ей – шестнадцать, против моих двадцати шести. Я себе казался тогда очень старым.
Собственно, именно у Черноярова мы впервые и добрались до постели. Мы «дружили» целых полгода. Потом стали целоваться, стали вечерами оставаться у меня в кабинете и торчать там до позднего вечера. Понемногу наши обнимания и целования приобрели нешуточный характер, и я понял, что безумно хочу ее, а на остальное мне наплевать.
А тут, как раз накануне моего дня рождения, Чернояров поехал в командировку, и я впервые выпросил у него ключ. Я пригласил ее. Она спросила, кто там будет, и я ответил, что будем только мы вдвоем. Эля посмотрела на меня чуть испуганно, но сказала: «Я приду». Позднее она говорила, что примерно представляла, что там может произойти, но надеялась, что до этого все-таки не дойдет.
Она пришла. Уже был готов импровизированный столик на двоих – бутылка шампанского, яблоки и сыр. Меня потрясывало. Я стал открывать шампанское и не смог: сильно дрожали руки. Тогда я додумался проткнуть пробку вилкой. Шампанское тонкой струёй ударило в потолок. Все это было ужасно глупо, я выглядел идиотом. Элька смотрела на меня насмешливо.