— Вы считаете, стало быть, возможным новое выступление мятежной знати?
— И мы должны быть к этому готовы. А потому упаси вас бог, ваше преосвященство, обидеть как-либо графа Шампанского, которого, между нами говоря, вы недолюбливаете.
— Я, ваше величество? Вот так новость! С чего бы это вдруг мне стал ненавистен граф Тибо?
— Это оттого, что о нём говорят так же, как и о вас.
— Его считают, стало быть, вашим любовником?
— А вы разве не слышите, о чём говорит двор?
— Надеюсь, однако, мадам, — с плохо скрываемым любопытством спросил кардинал, — это не соответствует истине?
— А если и так, — не подумав, ответила Бланка, — то что, собственно, вам за дело до этого?
И тут она с опозданием поняла, что надо быть откровенной с представителем Церкви. «Уметь лавировать в бушующем море человеческих страстей между светской властью и духовной — вот что должен уяснить для себя правитель государства» — так учил её в своё время свёкор Филипп Август. И уже мягче она прибавила:
— Конечно же, это не так, если вам это интересно. Однако никто не запрещает графу Шампанскому иметь даму своего сердца, роль которой вполне может играть вдовствующая королева. Но любить женщину и спать с ней — вовсе не одно и то же. Вы согласны со мной?
— Безусловно, ваше величество, кто смеет возражать против этого?
— Надеюсь, кардинал, я удовлетворила ваше любопытство и облегчила вашу душу таким откровенным признанием.
— О да, безусловно, — повеселел легат. — Простите меня, мадам, если я своими подозрениями невольно оскорбил вас.
— Не будем больше об этом, кардинал. Прошу вас только не забывать, что мне нужна любовь этого человека. Да, да, вы не ослышались. Однако это нужно не столько мне, сколько Франции — королевству, которым мне предстоит управлять. Шампань — самый сильный союзник, и она влюблена в Париж, — может ли быть что-то благоприятнее этого для государства?
— Я понимаю вас, мадам, и поскольку я прислан сюда его святейшеством, чтобы всеми возможными способами помогать вам, то ставлю себе задачей не оскорблять Тибо Шампанского и не чинить ему козней, что, в конечном счёте, может навредить той, кого я считаю самой прекрасной из королев.
— Нет, от воздыхателей мне, видно, не избавиться, — рассмеялась Бланка. — Один из них — легат его святейшества Папы Римского.
— Я? Воздыхатель? — тонко улыбнулся Сент-Анж. — Отчего вы так решили?
— Да ведь вы только что объяснились мне в любви! Разве вы этого не заметили?
Слегка покраснев, легат отвёл взгляд. Некоторое время понадобилось ему, чтобы найти ответ.
— Надеюсь, это не будет вменено мне в вину вашим величеством? — открыто, ибо не стоило больше играть, спросил он, с любовью глядя в глаза Бланке.
— Никоим образом, ваше преосвященство, — ответила она ему таким же взглядом, — лишь бы это не затрагивало честь и достоинство того, о ком мы с вами говорим.
Не гася ни улыбки, ни тёплого взгляда, легат кивнул в ответ.
— Я рада, господин кардинал, что мы с вами прекрасно понимаем друг друга, а значит, будем сохранять в дальнейшем, как и сейчас, дружеские отношения, — закончила Бланка такой нужный для неё разговор.
— Мы от всей души рады, граф, видеть вас вновь на свободе, — сказала Бланка, обращаясь к Феррану Фландрскому. — Поверьте, я искренне сожалею о том, что вам пришлось столько лет провести в заточении.
— Кажется, я обязан этим возведением на престол вашего сына, мадам, — ответил Ферран. — Во французском королевстве всегда было принято освобождать узников при новом царствовании. Впрочем, до меня дошли слухи, что я получил свободу благодаря настойчивым просьбам знатных людей королевства.
— Поверьте, я обошлась бы и без них, помня о том, что Фландрия с недавних пор является преданным вассалом короны.
— Жаль, что так не считал ваш покойный супруг, я обрёл бы свободу на три года раньше. Похоже, его скоропостижная кончина открыла двери моей темницы. Однако вот вопрос: не опасаясь ли возможного бунта ваших баронов из-за нежелания выполнить их просьбу, пошли вы на этот шаг?
— Было и такое, но мною руководила и другая мысль: я мечтала видеть вас в числе своих друзей и союзников. Поймите меня правильно: тот, кто открывает двери темницы, неизбежно становится узнику другом, разумеется, если до этого не был заклятым врагом. А мне очень нужен такой друг, как вы, ибо период междуцарствия, как известно, сопровождается мятежами. У юного короля много врагов, и ему очень не хотелось бы, чтобы в это число попали и вы.