— О боже! Вы слово в слово повторили все, что слышала я от примаса Лаского, который недавно вел речь о несправедливости.
— Лаский? Этот враг магнатов, всех вместе взятых и каждого из нас в отдельности? Он говорил о несправедливости? — Кмита не мог скрыть удивления.
— Да.
— И вы, ваше величество, слушали его жалобы? — допытывался Кмита.
— А почему бы и нет? Ведь он не ради себя старался, а говорил о благе отечества, о справедливости. Говорил, что у вас, то есть у нас, сила предшествует праву.
— Не ради себя старался… — пробормотал Кмита. — Вижу, что вы, наияснейшая госпожа, сделали сравнение… не в мою пользу…
— Нет! Нет! — прервала она его, не дав окончить. — Я не хотела вас обидеть. Вернемся к делу.
Стало быть, вы хотите, пан маршал, чтобы Тарновскому не досталось войницкое каштелянство?
— Не заслужил он этого, — кивнул Кмита. — Да и то сказать, зачем усиливать в сенате сторонников габсбургской династии?
— А вы всегда придерживаетесь других позиций, нежели Тарновский?
— Всегда. Готов выполнять приказы вашего королевского величества.
— Занятно. Занятно. Что же… Попробую быть вашей заступницей перед королем. Быть может…
— Уверяю вас, — подтвердил он живо, — с вашим мнением его величество король теперь считается.
Бона закусила губу.
— Считается?.. Воистину вы не таите своих мыслей, пан маршал.
— Я рад, что мог искренне высказать вам все то, что у меня на сердце. И что видел вас здоровой и пока еще в полном расцвете красоты вашей.
— Я не знала, что в вашем роду, пан Кмита, были еще и льстецы.
— Когда я впервые увидел вас, въезжающей в Краков, то понял сразу — для меня взошло солнце… — вымолвил он с пылом почтенный маршал! Не то сгорите в его огне.
Кмита встал и склонился низко над рукой королевы.
— А если и сгорю! Ну что же, живем один раз, ясновельможная пани.
Бона милостиво улыбнулась.
— Это правда. Живем только раз…
Как только он вышел, Бона тотчас же позвала стоявшую на страже Марину.
— Слыхала? Подай сюда зеркало. Сказал: «Пока еще в полном расцвете красоты». Что это значит? Стало быть, я меняюсь к худшему? Подурнела?
— Глядя на вас, никто не догадается, милостивая госпожа, о трудах и тяжести вашего положения.
Но маршал должен был знать об этом…
Бона внимательно разглядывала свои глаза, губы.
— Ты заметила? Кмита смотрит на меня как на икону? — спросила она наконец.
— Да. Со дня приезда в замок.
— Он очень мил, но как политик чересчур неосторожен. Слишком откровенен.
— Должно быть, вельможи его не любят. Может, завидуют? Ведь в его богатом замке в Висниче всегда собирается шляхта. Шумят, гуляют.
Бона помолчала минутку, снова поднесла зеркало к глазам.
— Подай мне румяна, — приказала она, — и вели принести другое платье. Посветлей, понаряднее.
Этот разговор с маршалом, должно быть, дал ей пищу для размышлений, потому что на другой день она вызвала своего канцлера и стала расспрашивать его о придворных должностях, о королевских советниках. Он знал куда больше ее. Оказалось, все дворяне подчинялись надворному маршалу Кмите, знаменитому дипломату и славному полководцу. Выяснилось также, что в Висниче не только гуляла шляхта, там бывали поэты, артисты, даже сам маэстро Береччи. Кроме маршала, канцлер назвал еще и Миколая Томицкого, придворного конюшего, у которого на учете были все конюшни и под наблюдением все конюхи. Королевский стольник следил за тем, чтобы в королевской семье всего было вдоволь, высшими придворными чинами были еще кравчий и подчаший, а также придворный казначей, подскарбий Северин Бонер.
— Но меня интересуют не слуги, а советники, — нетерпеливо перебила королева.
— Я полагаю, что в их числе канцлер Шидловецкий и подканцлер Томицкий. Они управляют королевской канцелярией и ее секретарями, как им заблагорассудится, а вместе с гетманами являются советниками короля во время мира и во время войны. Шидловецкий со дня вручения королевских даров не интересовался более ни вашим двором, милостивая государыня, ни мною, как вашим канцлером, ни нашим италийским подскарбием. Я мог бы предположить, что он не любит иностранцев. Слышал, однако…
— Говорите дальше, я слушаю.
— …что он держит сторону Габсбургов. И это все, что я могу сообщить с полной определенностью, исключив сплетни…