— Нет, — отвечала она. — Когда молодой король здесь, Глебович гонцов не шлет.
— Нужно сегодня же отправить кого-то в Вильну. Еще до отъезда Августа. Я хотел бы узнать о здоровье невестки.
— Отсутствие вестей обычно добрая весть, — миролюбиво улыбнулась Бона. — И все же я пошлю человека.
В это время распахнулись двери, и в королевскую опочивальню вошел великий коронный канцлер Мацеёвский в сопровождении маршала двора Вольского.
— Кажется, я никого не звал? — нахмурился король.
— Ваше величество! Мы пришли к вам с важной и печальной вестью, — отвечал канцлер.
Бона встрепенулась.
— О боже! Изабелла?
— Нет, вести из Вильны, — возразил Мацеёвский. — Молодая королева…
— Королева Елизавета… — добавил Вольский.
— Заболела?
— Такое трудно вымолвить…
— Помолимся за ее душу, — прошептал канцлер, — внезапно умерла.
Король приподнялся, сел.
— Повторите.
— Умерла дня пятнадцатого июня после припадка падучей, который длился десять часов.
— Боже мой! Елизавета… — король поглядел на сына. — Но ведь ты говорил нам, будто оставил ее в добром здравии. Поклоны от нее передал.
— Так было три недели назад. Не пойму, что могло случиться?
— Не знаешь? — удивилась Бона.
— Тем хуже! Поезжай немедленно и тотчас дай нам знать! — приказал король. — Немецкие послы еще здесь, будут допытываться, как и что…
— Я и сам поражен. Разумеется, она была больна, но я и не думал… — оправдывался Август.
— В это трудно поверить… Внезапная смерть? После десяти часов страданий?
Воцарившееся молчание прервала Бона.
— Тяжкое испытание ниспослал нам господь. Но, помнится мне, пятнадцатое июня — день святого Витта, покровителя тяжелой болезни. Быть может, он хотел уберечь бедняжку от лишних мучений и, сжалившись над ней, решил забрать к себе?
В первый раз о болезни Елизаветы говорилось во всеуслышанье, и оба сановника опустили глаза.
Август закусил губу, только старый король сказал с глубоким волнением:
— Елизавета, доченька… Не за упокой души ее молиться будем, а к ней самой вознесутся наши молитвы. Неужто и впрямь она так больна была? Этого я не знал… Я хотел бы… Хотел бы остаться с Августом наедине, с глазу на глаз.
Поклонившись обоим государям, все вышли. Выходя из королевских покоев, Бона заметила, что, увидев ее, разбегались громко обсуждавшие происшествие дворяне. Минуя их, она услышала слова:
— Яд. Отравили… Отравили…
Бона ускорила шаги и, войдя в свою опочивальню, повернула в дверях ключ. Хлопнула в ладони, вошла Марина.
— Ну как, слышала?
— Да, слышала известие о внезапной смерти. И… о том, что Елизавета была отравлена, — сказала камеристка.
— Отравлена? Чем же? Ведь Катрин кормила ее, как малое дитя. Никого не подпускала.
— Можно отравить лекарствами… Травами.
— Довольно! Нужно спорить, смеяться над глупыми домыслами. Я неплохо знаю Марсупина и Ланга. Они рады будут разнести эту сплетню по всей Европе. Заодно припомнят и странную смерть мазовецких князей.
— Счастье еще, что Ланга не было в Вильне, — согласилась с ней Марина.
— Да… Никаких улик у него и не будет! Все одни сплетни, кривотолки… — Бона задумалась и добавила: — День святого Витта… Странно… умерла именно в этот день.
— Мы знали, что она недолговечна…
— Мы, но не король и не мои враги. Чтоб им провалиться в тартарары! Но все это не важно, важно другое. О Подумать только, Август наконец свободен! И все проигранные битвы — ничто в сравнении с главным сражением, которое мне придется вести во имя нового союза. На этот раз он женится на французской принцессе.
Марина взглянула на нее с удивлением.
— Государыня, вы не оставили этого намеренья?
— Разумеется, нет! Это отличная девушка. Здоровая. Она подарит нам долгожданного наследника трона и короны.
— И вас, ваше величество, не разочаровали последние два года? Столь тяжкие?
Теперь в свою очередь удивилась королева.
— Разочаровали? Меня? В счет идет только решающая битва. Только она. А я пока что полна сил и так легко не покину поля боя. Пока нет!
Сигизмунд Август выехал из Кракова на следующий день, успев сообщить послам из Вены, что и в апреле, и в мае у жены его были тяжелые приступы падучей. Когда они расставались, она все еще была очень слаба, но лекарь не предполагал, что развязка наступит так скоро. Он считал, что Елизавета протянет еще года два. Август не сказал послам только одного: услышав в мае из уст придворного медика эти слова, он подумывал над тем, не потребовать ли ему развода с безнадежно больной и бесплодной супругой? Тогда он был бы свободен, мог жениться на другой и отец его успел бы порадоваться долгожданному внуку.