— Вот они!
— Три. А где же четвертая? — возмутился король. Станьчик радостно хихикнул.
— Я всегда ношу ее на сердце.
Он вынул из-под епанчи и положил рядом с картами картонку с накленным на ней гербом Боны.
Канцлер возмутился.
— Нужно играть честно! А это фокус, и притом глупый. Дракон — не королева.
Сигизмунд молчал, но и ему было любопытно, что же ответит шут.
— А младенец у дракона в зубах? — спросил шут. — Это не принц, а принцесса в женских одеждах. Значит, как пить дать, будущая королева.
Он взглянул на отворившиеся двери и добавил:
— А впрочем, кто знает, может, это правящая нами ныне государыня?
Вошедшая королева недовольно взглянула на Станьчика.
— Невероятно! Куда бы я ни вошла, всегда говорят обо мне. В чем дело?
Но шут уже успел спрятать картонку с изображением дракона и сказал с нарочитым смирением:
— Выигрышем похвастаться хотел, потому как в моих руках была королева.
Король вдруг нахмурился.
— Забирай карты! Довольно забав и проделок!
— Вижу, что ваше королевское величество нынче чувствует себя лучше, — начала Бона, когда шут выбежал из покоев. — Ну что же, я весьма рада, потому что пришла с жалобой.
— Трудно поверить! Вы и жалоба? — удивился король. — Не можете рассудить сами? Покарать виновных? Ну что же, я весь внимание. Кто провинился?
— Глебович, — отвечала она голосом, предвещавшим бурю.
— Глебович? — удивился также и канцлер.
— Он должен был присылать донесения обо всем, что творится в Вильне. А он хитрит, оправдать хочет…
— Кого же? — спросил король.
— Как это — кого? Августа. Я думала, он погружен в траур. Угнетен…
— Ох! — только и вздохнул Сигизмунд.
— Виленский воевода пишет, что сразу же после похорон Август поехал смотреть королевские табуны. Да еще с Радзивиллом Черным. Это теперь его наставник.
— В чем же тут вина Глебовича? — допытывался король.
— Уже второй раз слишком поздно шлет гонцов. Первый раз это было, когда та§пш сшх осыпал своими милостями В Литве Радзивилла Черного, и теперь тоже о табунах сообщает, а в том, что Фрич, вернувшись из заграничных вояжей, тотчас в Вильну поехал, умалчивает. Фрич помогает собирать Августу старые издания, а также еретические книги.
Король вздохнул, развел руками.
— Что же… Август изменился. И ему прибавилось лет. А Моджевский недолго там пробудет, натешится вволю и уедет. Я читал его трактат «О наказании за мужеубийство». Рассуждения весьма толковые. Следует его ввести в королевскую канцелярию.
— Сделать секретарем? — спросил Мацеёвский.
— Хотя бы и так. Пусть будет еще один государственный муж, который, как и Кшицкий, отлично пером владеет.
— Но Глебовича наказать следует! — настаивала на своем королева.
— Август близко, я далеко, — отвечал Сигизмунд. — Глебович вовсе не глуп и поручение выполняет.
— Как? А я ничего об этом не знаю? — возмутилась Бона. — Поручение? Какое же?
— Выяснить намерения Августа. И почаще напоминать ему о новой супруге, о дочери Альбрехта — Анне Софии.
— Об этой пруссачке? Не о французской принцессе? Невероятно! Сейчас, когда можно заключить крепкий союз с Францией? Именно сейчас?
— Такой брак может быть выгоден нашей династии. У Альбрехта нет сыновей, и со временем Пруссия может войти в Корону. Как Мазовия.
— Всегда и повсюду на первом месте Альбрехт! Еретик! — вспылила Бона.
— Но именно этим он и не нравится католикам — Габсбургам. А коли так, должен прийтись вам по вкусу.
— Вы хорошо знаете, я не терплю ни тех, ни других. О боже! Опять молодой королевой станет немка?
— Она дочь нашего вассала, моего племянника. Мне этого довольно.
— Сжальтесь, государь! — уже молила Бона.
— А теперь я скажу — Ъа1а! Устал я. Позовите слуг. Хочу, чтобы меня отнесли.
— Куда? — спросил Мацеёвский.
— Нынче день такой солнечный, что в покоях усидеть трудно. Хотел бы еще раз, пока в силах, взглянуть на галереи, внутренний дворик, на возведенное заново крыло замка. Навесь Вавель…
Уже через минуту прибежавшие на зов слуги подхватили монарха вместе с укрепленным на ношах креслом, заменявшим паланкин. Во главе шествия слуги несли короля, рядом с ним поспешала Бона, перед ними, чуть прихрамывая, бежал неотлучный Станьчик. Канцлер вместе с придворными замыкал шествие. Так они обошли почти все галереи. Потом, по данному королем знаку, вдруг остановились. Король долго смотрел вниз, на каменные арки внутреннего дворика.