Когда он направляет нож на меня, время замедляется. Инстинкты выживания срабатывают с такой силой, о которой я и не подозревала. Я вижу лезвие, его смертоносный блеск в дюймах от моей кожи. С отчаянием, порожденным чистым инстинктом, я хватаю нож за лезвие, боль пронзает мою ладонь, но я держусь. Держусь ради жизни, ради жизни моего нерожденного ребенка.
Другой рукой я сжимаю бутылку с шампунем, о которой забыла. Прицеливаюсь и стреляю. Содержимое вылетает наружу, попадая ему прямо в лицо. Он вопит, звук заглушается маской, когда шампунь попадает в цель и просачивается в глаза.
Он пошатывается, слепо отмахивается, дико размахивая руками. Один из его ударов попадает мне в плечо, отчего я врезаюсь в стену. От удара по моему телу пробегает боль, но страх и борьба во мне не утихают.
Я начинаю кричать во всю мощь своих легких, надеясь, молясь, чтобы кто-нибудь услышал меня. Но я не просто сидячая утка, я сопротивляюсь. С небольшим пространством, которое дает мне его временная слепота, я сжимаю кулак, замахиваюсь со всей силой, на которую способно мое шаткое положение, и наношу удар прямо ему в брюхо.
Он складывается пополам, кашляет, и нож со звоном падает на пол в душевой. Я не теряю ни секунды. Хватаю шланг душа и превращаю его в оружие. Вода брызжет во все стороны, но меня это не волнует. Я обматываю шланг вокруг его горла, затягиваю его, и все мои силы направлены на этот единственный акт выживания.
Он цепляется за шланг и за меня, его движения отчаянны, от того, так как он борется за воздух. Я чувствую, как его силы иссякают, но мои не ослабевают. Не сейчас. Не сейчас, когда на карту поставлено так много.
Я не могу вспомнить точный момент, когда я потеряла контроль над шлангом. То ли это была боль в плече, то ли внезапное осознание того, что я стою в луже крови, а воздух наполнен резким запахом железа. Но в тот момент я поняла, что должна бороться за себя и за жизнь, растущую внутри меня.
Казалось, время тянется и тянется, пока я пытаюсь удержать человека в маске. Сердце колотилось в ушах, заглушая его панические вздохи. Мое зрение затуманилось, а боль в плече усилилась. Я чувствовала, как пот стекает по моему лбу, смешиваясь с водой, все еще каскадом льющейся из душевой лейки.
Когда мои силы начали ослабевать, я услышала шум снаружи ванной. Затем, словно в сцене из боевика, в дверь ввалился Григорий.
Он настигает незваного гостя, как ястреб мышь, — стремительные движения и смертоносные намерения. Хватает парня за руку и выкручивает ее назад, что, вероятно, не похоже на нежную ласку. Нож? Теперь он у Григория, и с точностью, которая, честно говоря, немного настораживает, он его приканчивает. Одно легкое движение по горлу парня, и все кончено. Незваный гость падает, а Григорий срывает с него маску.
Черт. Это Твитч из команды Романа. Совсем ребенок. Я видела, как он взрослеет, всегда немного нетерпелив, всегда слишком старается показать себя. И вот он здесь, его жизнь истекает кровью на полу моей ванной.
Григорий рухнул рядом с ним, осознание этого обрушилось на него как удар грузовика. Он знал Твитча с тех пор, как тот был маленьким, бегал вокруг, стараясь не отставать от больших мальчиков. Видеть его таким — мальчишкой, превратившимся в убийцу, это просто удар ниже пояса.
— Черт, — выдыхает Григорий, и это слово повисает тяжелым грузом в наполненной паром комнате. Он смотрит на меня, в его глазах смешались гнев, печаль и что-то еще — может быть, чувство вины? Трудно сказать, поскольку вода все еще разбрызгивается повсюду.
— Этого… этого не должно было случиться, — качает головой Григорий, его голос едва превышает шепот, а глаза не отрываются от безжизненной фигуры Твитча. — Не так.
Я не могу подобрать слов, чтобы ответить, мой разум все еще отшатывается от событий, которые только что произошли. Все произошло так быстро, и теперь я остаюсь с ужасающей реальностью произошедшего. Я отступаю назад, моя рука все еще болит от ножа.
После того как адреналин улетучивается, мой желудок вздрагивает, восставая против событий этой ночи. Я бросаюсь к туалету, и реальность произошедшего обрушивается на меня сильнее, чем товарный поезд. Григорий, как всегда неожиданный рыцарь в потускневших доспехах, откидывает мои волосы назад.
Когда волна тошноты проходит, я сажусь, чувствуя, что мир перевернулся с ног на голову. Мои глаза находят Григория и ищут ответы в его взгляде.
— Это Роман послал Твитча?
Глаза Григория, обычно полные решимости, затуманены неуверенностью. Он качает головой, молча признавая собственное замешательство и страх.