Я прочищаю горло, привлекая их внимание, когда смех стихает.
— Слушайте, я ценю все это, — начинаю я, жестом охватывая комнату, выздоровление Романа и коллективные усилия, которые привели нас сюда. — Но мне нужно кое-что прояснить.
Выражения их лиц трезвеют, чувствуя изменение моего тона.
— Я собираюсь и дальше возглавлять этот синдикат. И я буду воспитывать своего ребенка как мать-одиночка. Это не обсуждается, но между нами ничего не меняется, и мы разделим наши ночи, если нет возражавших. — Твердо заявляю я, поочередно глядя в глаза каждому из них.
На мгновение в комнате становится тихо, все обдумывают мои слова. Я немного смягчаюсь, но моя решимость не ослабевает.
— Если вы, ребята, хотите участвовать в жизни этого ребенка, вы — "дяди". Не более того. Вы все одинаково важны для меня, и я хочу, чтобы этот ребенок тоже любил вас всех одинаково.
Лука кивает первым, его согласие сразу же становится твердым.
— Иначе и быть не может, Лана.
Григорий кивает медленнее, более задумчиво, но, так же соглашаясь.
— Ты — босс, Лана. И всегда была им.
Выражение лица Романа неоднозначно, в уголках рта играет намек на его былую самоуверенность.
— Полагаю, это делает нас самыми крутыми дядями в городе, да?
Я не могу не улыбнуться, несмотря на серьезность разговора.
— Только если вы сможете с этим справиться, — отвечаю я с вызовом.
Лука откидывает назад голову и смеется.
— Справиться? Лана, мы противостояли шквалу пуль, пережили предательство и бомбардировки, мы танцевали со смертью больше раз, чем я могу сосчитать. — Он заразительно ухмыляется и добавляет: — Немного подгузников? Мы справимся.
Глубокий голос Григория присоединяется к веселью.
— Говорите за себя. Я не менял подгузники с тех пор, как родился мой племянник, а это было более десяти лет назад. Наверное, нужно пройти курс повышения квалификации.
Роман наблюдает за нами, боль в его глазах сменяется чем-то более мягким, уязвимым. Он снова протягивает руку, на этот раз уверенную, когда кладет ее на мою.
— Ты — сила природы, Лана. Ты будешь замечательной матерью. А мы будем здесь, чтобы поддержать тебя, подгузники и все остальное…любить тебя.
В комнате теперь тепло, как после неумолимой бури. Оно проникает в мои кости, заставляя меня снова почувствовать себя сильной.
Дверь открывается без предупреждения, и Джулия входит.
— Джулия, я просила тебя остаться в постели и отдохнуть, — говорю я, мой тон скорее обеспокоенный, чем строгий.
Она пренебрежительно машет рукой, ее глаза сканируют комнату, пока не останавливаются на Романе.
— В постели скучно. Кроме того, мне нужно было самой посмотреть, как держится герой часа.
Роман, выглядящий теперь более живым, одаривает ее слабой, но искренней улыбкой.
— Привет, Джулс. Выглядишь лучше, в чем я, не сомневался.
Джулия придвигается ближе, в ее глазах появляется озорной блеск.
— Это несложно сделать, учитывая, что ты выглядишь так, будто побывал в драке с медведем.
Лука вступает в разговор, не в силах удержаться от поддразнивания.
— Он всегда пытается выпендриться. Даже стрелял, чтобы выглядеть круче остальных.
— Жаль, что медведь не знал, что его лицо, это его денежный капитал, — шутит Григорий, заставляя Романа закатить глаза.
Джулия смеется, ее присутствие вносит в комнату прилив бодрости.
— Ну, это медвежье лицо, делающее деньги, на минуту заставило нас всех испугаться.
Став на мгновение серьезной, она протягивает руку Роману и сжимает ее.
— Серьезно, спасибо друг.
Роман сжимает руку в ответ, его ответ смягчается искренностью.
— В любое время, Джулс. Ты же знаешь.
Я наблюдаю за этим обменом, и меня охватывает тепло.
— Ладно, все, — вклиниваюсь я, — давайте дадим человеку отдохнуть. На один день с него хватит волнений. К тому же мы не хотим, чтобы его голова стала слишком большой от всех этих разговоров о героях.
— Слишком поздно для этого, — говорит Джулия.
Мы все смеемся, но встаем, чтобы уйти и дать Роману возможность отдохнуть. Когда мы выходим из комнаты, в наших шагах возникает пауза, коллективный момент, когда товарищество ощутимо висит в воздухе.
У дверей я в последний раз оборачиваюсь.
— Отдыхай, — говорю я, кивнув в сторону Романа. — Нам еще предстоит выиграть войну.
Роман ухмыляется уверенно и очаровательно посылая мне воздушный поцелуй:
— Как будто есть какие-то сомнения.
ЭПИЛОГ
ЛАНА