Тереза де Ламбаль громко захлопала в ладоши.
— Мадам, — сказала она, — по-моему, вы должны ввести новую моду. Белый бал в Версале, с потоками ярких бриллиантов на груди. Вот, я придумала: назовём его «зимний бал». Всё должно быть белым, белым, как снег. Белые напудренные парики, белые одежды, белые меха, и повсюду блеск бриллиантов, похожих на ледяные кристаллы, и ваше величество — в таком дивном наряде!
Королева подбежала к большому зеркалу в золочёной раме в стиле «Людовика XIV», в котором отражалась вся комната. Она внимательно разглядывала своё отражение — белую стройную фигурку в потоках сверкающего света, льющегося с её плеч на высокую грудь. Довольная, раскрасневшаяся от восторга, она повернулась к подруге.
— Ах, если бы никогда не носить эти противные кринолины, — вздохнула она. — В этом платье я на самом деле похожа на женщину, а в кринолине смахиваю на королеву бубен — аляповатую, которая ничуть не лучше остальных персонажей в колоде. Разве может женщина продемонстрировать свою фигуру в такой юбке? В ней ты похожа на калеку с разбитыми параличом ногами...
Она осеклась, вспомнив вдруг о присутствии здесь Бёмера. Принцесса сняла ожерелье, положила на маленький столик, и обе они увлечённо принялись подсчитывать число драгоценных камней и подвесок.
— На самом деле, иного выхода нет, — наконец вымолвила принцесса Ламбаль. — Позволить другой носить такое ожерелье — значит, признать себя побеждённой. Такого нельзя допустить ни в коем случае. Оно слишком красиво, и никто другой не имеет право носить его, кроме королевы.
— Да, мне тоже так кажется, — с самым серьёзным видом призналась Мария-Антуанетта. — Но какова его стоимость! К тому же мы сейчас переживаем далеко не лучшие времена. Плохие урожаи один за другим, постоянные осложнения с этими англичанами, повсюду вспыхивают мятежи, все выражают своё недовольство.
— Цена, ваше величество, — вмешался в разговор Бёмер, — ничтожна для такого великолепного ожерелья. Когда я назову её, вы только весело посмеётесь надо мной. Всего 1 600 000 ливров. Да, — успокоил ювелир королеву, заметив тревогу в её глазах, — сразу всю сумму платить вовсе не обязательно. Частями, причём ваше величество будет делать свои взносы, когда ей позволят это сделать обстоятельства. Принцесса права. Во имя чести королевской французской семьи никто другой не должен его носить. И я был настолько убеждён в этом, что поместил золотую маленькую корону на крышку футляра.
Королева не могла отвести больших голубых глаз от ожерелья... Зима выдалась морозной. Но всё равно, как было приятно кататься на позолоченных санях в форме лебедя — последний крик моды в Париже — по садам Версаля. Она куталась в тёплую шубу из белого меха, ступни сунула в нагретые меховые муфты. В этих мехах её совсем не было видно, только сияющие глаза да раскрасневшиеся от мороза щёки. Но всё же хорошая зима, без слякоти и дождей. Ещё ни одна, проведённая ею в Париже зима ей так не нравилась, как эта. Хотя положение простого народа всё время заставляло её тревожиться. Из провинции поступали ужасные сообщения о массовом голоде. Бедность не пощадила даже Вер саль. Сани её мчались по накатанной колее, и через окошко она видела женщин в лохмотьях, которые вели измождённых детишек. Они так страдали от голода и холода. Даже такой пушистый снег не доставлял им удовольствия.
Вполне естественно, она велела остановиться, распорядилась, чтобы конюший раздал несколько луидоров этим несчастным, их непривыкшие к золоту руки судорожно сжимали подаренные монетки. Все они от души благодарили свою красивую и грациозную королеву за щедрость. Об этом её поступке, несомненно, разнесётся молва по всему Парижу, по всей стране. Но чем она могла помочь всем этим несчастным? Подаст один, два луидора. Что ж из этого? Королю приходилось выделять большие средства на дрова для отопления полуразрушенных домов своих поданных, и это стало одной из причин, из-за которых она запаздывала с выплатами за те бриллиантовые серьги, которые продал ей Бёмер.
А французы все умирали. Большинство голодало, все они были плохо одеты, но кто может покончить с такой повсеместной страшной нищетой? Кто несёт за неё ответственность? Нет, не она, и, конечно, не король. Такие вещи происходят сами по себе, и тут винить некого. Просто несчастье, и всё тут. Лучше забыть об этом, чтобы не портить себе удовольствия от катания...