5
Когда Эллерт проснулся, девушка уже ушла. Некоторое время он лежал неподвижно, полный отвращения к самому себе. «Как не удержаться и не убить этого человека после того, что он со мной сотворил…» Но когда перед глазами Эллерта проплыло мертвое лицо отца в знакомой комнате с зелеными портьерами, он сурово напомнил себе: «Я сам сделал выбор. Он лишь предоставил мне возможность».
Тем не менее, одеваясь и готовясь к предстоящей поездке, юноша продолжал всей душой презирать себя. Этой ночью он узнал о себе кое-что, чего предпочел бы не знать вовсе.
После шести лет в Неварсине для Эллерта не составляло труда жить без мыслей о женщинах. У него никогда не возникало искушения, даже в день празднования середины лета, когда монахам не возбранялось присоединяться к общему веселью и искать в нижнем городе любви или же ее противоположности. Поэтому ему ни разу не приходило в голову, что может оказаться непросто сохранять решимость никогда не жениться и не зачинать детей, несущих в себе чудовищное проклятье ларана. Однако, несмотря на отвращение к такому существу, как Лелла, шесть лет добровольного воздержания были забыты за несколько минут.
«Что со мной стало? Если я в первую же ночь не смог сдержаться…» В роящихся образах будущего появился новый, наиболее тревоживший его: он мог уподобиться старому дому Мариусу, отказавшись от брака и удовлетворяя свою похоть с помощью искусственно выведенных самок, если не худшими способами.
Юноша обрадовался тому, что гостеприимный хозяин не появился за завтраком. Ему было тяжело встретиться даже с отцом; видение мертвого, обескровленного лица почти затмило живого человека, склонившегося над тарелкой с овсяной кашей. Ощущая невысказанный гнев сына (Эллерту было интересно, не получил ли его отец подробного отчета от слуг, не унизился ли до подтверждения его мужской силы из уст самой Леллы), дом Стефан хранил молчание до тех пор, пока они не покончили с завтраком.
— Мы оставим верховых животных здесь, сынок, — сказал он, когда они надели дорожные плащи. — Дом Мариус любезно предложил нам аэрокар, который доставит нас прямо в Хали, а слуги через пару дней доставят нашу поклажу. Ты не летал на аэрокаре с самого раннего детства, не так ли?
— Не помню, приходилось ли мне вообще летать на них, — признался Эллерт, заинтересованный против своей воли. — И уж конечно, в те времена они были большой редкостью.
— Разумеется, это и сейчас большая редкость. Игрушки для богачей, управляемые опытными пилотами, одаренными лараном. В горах они бесполезны; встречные воздушные течения и ветра разобьют о скалы любой механический аппарат тяжелее воздуха. Но здесь, на равнинах, они относительно безопасны, и думаю, полет доставит тебе немалое удовольствие.
— Должен признать, я весьма заинтересован, — отозвался Эллерт, подумав о том, что дом Мариус, очевидно, решил не жалеть усилий, чтобы ублажить сюзерена. Сперва он предоставил в его распоряжение своих любимых ришья, а теперь еще и это! — Но я слышал, что эти устройства и здесь не слишком безопасны. Пока между Элхалином и Риденоу идет война, их легко атаковать как с земли, так и с воздуха.
Дом Стефан пожал плечами:
— Все мы обладаем лараном. И сумеем охладить пыл любого, кто осмелится напасть на нас. Возможно, после шестилетнего пребывания в монастыре твои боевые навыки успели слегка заржаветь, особенно в том, что касается мечей и стрел, но не сомневаюсь в твоей способности нанести удар лараном. — Старик с хитринкой посмотрел на сына и добавил: — Или ты собираешься доказать мне, будто монахи сделали тебя столь миролюбивым, что теперь ты не станешь защищать даже свою жизнь и жизнь родственников, Эллерт? Кажется, я припоминаю, что в детстве ты был трусоват для честной драки.
«Да, ибо в каждом ударе я видел смерть или увечье для себя или своего противника. И с твоей стороны жестоко попрекать меня детской слабостью, в которой не было моей вины. Лишь твой проклятый наследственный дар тому виною…» Эллерт заставил себя не обращать внимания на мертвое лицо отца, продолжавшее стоять перед глазами, застилая живой образ.
— Пока я жив, я буду защищать своего отца и повелителя, — поклялся он — Пусть боги покарают меня самыми страшными муками, если я дрогну или убоюсь битвы.
Пораженный, неожиданно обрадованный добротой, прозвучавшей в голосе Эллерта, лорд Элхалин обнял сына.
— Прости меня за недостойные слова, мой дорогой мальчик, — хрипло сказал он. — Мне не следовало беспричинно обвинять тебя.
Эллерт почувствовал, как к глазам подступили слезы. «Да смилуются надо мной боги! Отец не жесток, а если и кажется жестоким, то лишь из-за страха за меня… На самом деле он добр ко мне…»
Аэрокар, длинный, обтекаемой формы, был сделан из какого-то прозрачного материала. Вдоль фюзеляжа шли декоративные серебряные полосы, просторная четырехместная кабина была открыта всем ветрам. Кралмаки выкатили аппарат из-под навеса на мостовую внутреннего двора. Механик, гибкий молодой человек с копной рыжих волос, указывавшей на происхождение из мелкого дворянского рода в Холмах Киллгард, приблизился к ним и отвесил короткий поклон. Это был чисто поверхностный знак уважения; опытнейший эксперт в своем ремесле, он не имел нужды проявлять почтительность к другим людям, даже к брату короля.
— Меня зовут Кайринн, ваи дом. Мне дано поручение доставить вас в Хали. Пожалуйста, займите ваши места.
Механик предоставил кралмакам поднять дома Стефана в кабину и закрепить пристежные ремни, но остановился возле Эллерта перед тем, как занять собственное место.
— Вы когда-нибудь летали на аэрокаре, дом Эллерт? — спросил он.
— Нет, с тех пор, как помню себя. Скажите, он управляется матриксом, с которым может справиться лишь один пилот? Это кажется совершенно невероятным.
— Не совсем. — Кайринн улыбнулся и показал вниз: — Здесь находятся батареи, заряженные энергией, которая запускает турбины. Чтобы поднять в воздух такой аппарат и управлять им, действительно требуется сил больше, чем хватит у одного человека. Но батареи заряжены в матриксном круге, и мой ларан в настоящий момент нужен лишь для того, чтобы держать курс и маневрировать… а также для того, чтобы заметить возможную атаку и уклониться от нее. — Его лицо сделалось печальным. — Я не хочу нанести обиду своему верховному лорду, и мой долг обязывает меня выполнить порученное дело, но все же… вы обладаете лараном?
При этих словах Эллерт понял, что его беспокоило. Он внезапно увидел, как аэрокар взрывается на лету, разлетается на куски, падает на землю дождем пылающих обломков… Было ли это лишь отдаленной возможностью или одним из реальных вариантов будущего? Он не знал ответа.
— Я обладаю лараном в достаточной мере, чтобы не доверять своим силам, когда дело касается незнакомых вещей, — осторожно ответил юноша. — Отец, скорее всего на нас будет совершено нападение. Ты знаешь об этом?
— Дом Эллерт, — вежливо вмешался Кайринн. — Эта «незнакомая вещь» является самым безопасным средством передвижения, когда-либо изобретенным с помощью технологии звездных камней. Вы были бы уязвимы для внезапного нападения, если бы отправились в утомительное трехдневное путешествие верхом отсюда до Хали; на аэрокаре вы прибудете туда до обеда, а чтобы атаковать нас, противник должен с большой точностью предугадать наш маршрут. Далее, проще защититься лараном, чем оружием. Я предвижу время, когда все Одаренные Семьи Дарковера получат в свое распоряжение силы и устройства, способные защитить их от завистливых недругов или мятежных вассалов. Тогда войны прекратятся навсегда, ибо никто в здравом уме не рискнет выпустить на свободу такие средства уничтожения. «Незнакомые вещи», подобные этой, ваи дом, сейчас могут казаться лишь дорогостоящими игрушками для богатых людей, но они приведут нас к эпохе мира и процветания.