Конан сидел на корме, а старый колдун промывал многочисленные раны на его руках и ногах. Груз с «Аргуса» пираты погрузили в трюм. Трупы погибших бросили за борт на радость акулам. Убрали абордажные крючья, и «Аргус» бесшумно погрузился в красные от крови воды. А «Тигрица», подгоняемая ритмичными ударами весел, направилась на юг.
Белит взошла на корму, резким движением сбросила набедренную повязку, оставшись совершенно обнаженной, и крикнула своей дикой орде:
— О, волки синих морей, смотрите на танец, брачный танец Белит, предки которой были королями Асгалуна!
И она закружилась, как смерч, как искры костра. Ее стройные белые ноги едва касались окровавленной палубы, а умирающие пираты, глядя на нее, забывали о смерти. И когда на небе появились первые звезды, со страстным криком она бросилась к ногам Конана, который горя от неутолимого желания прижал обнаженное тело Белит к своей груди…
2. ЧЕРНЫЙ ЛОТОС
Когда в Граде Мертвых сокровища блеск Она ненасытными ела глазами Вселился в меня злобной ревности бес, Как будто кто третий вдруг встал между нами.
Песнь о Белит
Без устали кружила «Тигрица» по морям, и дрожали от страха черные деревни. Гремели по ночам тамтамы, передавая весть о том, что морская дьяволица нашла себе возлюбленного, который в гневе страшнее раненого льва. А уцелевшие в битвах мореходы страшными словами проклинали Белит и белого воина с жестокими голубыми глазами. И вот однажды «Тигрица» бросила якорь у устья широкой реки, окруженной мрачными таинственными джунглями.
— Это река Заркхеба, что означает «смерть», — сказала Белит. — Ее воды ядовиты. Смотри, как темны волны. Однажды галера, которую мы преследовали, спасаясь от погони, поднялась вверх по реке. Я приказала бросить якорь. Через много дней течение вынесло корабль, весь покрытый засохшей кровью. На нем был лишь один живой человек, да и тот вскоре умер. Мы ничего не могли добиться от него, кроме безумного бормотания. Груз никто не трогал, но экипаж бесследно исчез. Любимый, я слыхала, что в верховьях реки стоит город. В нас с тобой нет страха, мы должны найти и ограбить его.
Конан согласился, он всегда соглашался с ее предложениями. Белит была мозгом, он — мышцами. Куда плыть, с кем сражаться — это его не интересовало. Главное — драться.
Экипаж «Тигрицы» сильно поредел после битв и состоял теперь из восьмидесяти копьеносцев, но Белит не хотела терять время для набора новых. Ее звало новое приключение. «Тигрица» вошла в устье реки, преодолевая сильное течение. Сколько они не плыли, им ни разу не пришлось увидеть животное или птицу, которые пожелали бы напиться из реки Смерти. Из джунглей порой доносились ужасные нечеловеческие вопли. Белит сказала, что это кричат обезьяны, в которых переселились души закоренелых грешников, но Конан ей не поверил. В Гиркании он видел этих животных с грустными глазами, едва ли они были способны издавать вопли, исполненные такой неистовой злобы.
Кровавым диском поднялась луна. В ее лучах засветились холодным светом весла, плюмажи воинов, бриллианты в черных локонах Белит, лежащей на шкуре леопарда. Опершись на локоть, она любовалась Конаном. Глаза ее пылали.
— Мы плывем в страну кошмаров и смерти, — сказала она. — Ты не боишься, Конан?
Киммериец в ответ только пожал плечами.
— И я не боюсь, — продолжала она. — Слишком часто приходилось смотреть мне в пасть Смерти. А богов ты не боишься, Конан?
— Я стараюсь не связываться с ними. Одни строги, другие добры. Вот Митра гиборейцев, похоже, могущественный бог, раз этот народ понастроил своих городов по всему свету. Но даже гиборейцы трепещут перед Сетом. Мне по душе Бел, покровитель воров. Он здорово мне помогал, когда я был вором в Заморе.
— А у твоего народа есть свои боги? Ты никогда не взываешь к ним.
— Есть. Самый могучий из них Кром. Он живет на вершине горы и взывать к нему бесполезно. Ему наплевать, жив человек или умер. Кром мрачен и безжалостен. Его дело — вдохнуть при рождении в человека душу и силу для сражений. А чего еще ждать от богов?
— А веришь ли ты в миру по ту сторону смерти?
— Нет. Человек в этом мире напрасно страдает, находя удовольствие только в безумии сражения. Когда он умирает, его душа направляется в серую туманную страну туч и холодных ветров, чтобы вечно скитаться там, не находя утешения.
— Самая плохая жизнь привлекательней такой судьбы, — сказала Белит. — Но во что ты тогда веришь Конан?
— В жизнь. В густой сок мяса, в крепкое вино, в объятия нежных рук, в безумие боя, в танец стальных клинков. Все это есть у меня, и поэтому я счастлив.
— Но боги все-таки существуют. Иштар, Ашторет, Деркето… И есть жизнь после смерти. Я точно знаю это, Конан. Мое сердце слилось с твоим, моя душа — часть твоей. И если бы я умерла прежде тебя, то даже из бездны вечности поспешила бы тебе на помощь, чтобы поддержать тебя в неравном бою. Я принадлежу тебе, и никакие боги не в силах нас разлучить!
Истошный крик прервал их беседу. Конан, схватив меч, бросился на нос галеры. Черный воин висел над палубой в объятиях гигантского питона, вылезшего из реки. Конан взмахнул мечом и почти перерубил тело удава, которое было толщиной с человеческое туловище. Издыхающее чудовище, не выпуская свою жертву из пасти, начало сползать с палубы кольцо за кольцом, пока навеки не погрузились в воду и змей, и человек. Только кровавая пена выступила на поверхности реки. Конан принял вахту у погибшего, но все было спокойно, а когда утреннее солнце осветило верхушки деревьев, он заметил в чаще черные клыки башен. Конан окликнул Белит. Она тут же примчалась на его зов.
Не город, а призрак города представился их взорам. Буйные травы росли между глыбами растрескавшихся стен. Город захватили джунгли, скрывая рухнувшие колонны и руины домов под своей ядовитой зеленью.
На главной площади вздымалась мраморная пирамида, увенчанная стройной колонной, на вершине которой сидело существо, принятое Конаном за скульптуру.
— Это большая птица, — предположил один из воинов.
— Громадный нетопырь, — сказал второй.
— Обезьяна, — заключила Белит.
Тут существо расправило крылья и улетело в джунгли.
— Крылатая обезьяна, — обеспокоенно произнес Нъяга. — Какой черт занес нас сюда? Лучше было бы сразу перерезать себе глотки. Это проклятое место!
Белит посмеялась над его страхами и приказала причалить к берегу. Первой спрыгнула на сушу, за ней последовали остальные чернокожие, приготовив копья к бою. Вокруг царила тишина, зловещая, как молчание спящей змеи.
Медленно и мрачно над джунглями поднималось солнце. Белит указала рукой на тонкую круглую башню, наклонившуюся к земле. К башне вела обрамленная упавшими колоннами широкая аллея, упиравшаяся в массивный алтарь. Белит подбежала к нему…
— Это храм древних богов, — сказала она. — Смотри, Конан, вот канавки для стока крови. Тысячи лет прошли, а дожди так и не смыли с них темных пятен. Стены города рассыпались, а алтарь стоит, презирая время.
— Кто же были эти древние боги?
— Об этом молчат даже легенды. Однако, обрати внимание на поручни по обе стороны алтаря! Жрецы часто скрывали свои сокровища под жертвенным камнем. Попробуйте сдвинуть эту плиту!