Потом подают лошадей, и они вместе несутся галопом по лесам и полям, иногда с соколами на руке, или отправляются на охоту вместе с соседями. Иоланда и Людовик часто отправляются на прогулку вдвоем, прихватив только своих собак; слуги следуют за ними на почтительном расстоянии. Супруги устраивают пикники на речном берегу, под сенью деревьев, и Иоланда поет любовные песни, которым ее научили трубадуры в Арагоне, или аккомпанирует мужу на испанской гитаре, когда тот исполняет для нее старинные анжуйские баллады.
В наследство Иоланде достался прекрасный замок Сомюр в долине Луары, во владениях Анжу. Он вслед за Анжером стал ей вторым домом. Замок с открытыми башнями и зубчатыми стенами, преисполненный величавой пышности, возвышается над городом. Хотя он мощно укреплен, устрашающим он не выглядит – по крайней мере, для Иоланды. Она может делать с ним все что захочет, и решает перестроить его внутри и снаружи, добавив с каждого угла по высокой башне с островерхой крышей. «Эти крыши почти как эннины, которые носят мои дамы, только без вуалей!» – говорит она Людовику. Чтобы было где отдохнуть летом, она обустраивает несколько внутренних двориков, окаймленных апельсиновыми деревьями в квадратных кадках. Упоительный запах цветов возносится вверх, к открытым окнам. А чтобы зимой было уютнее, она велит сложить во всех комнатах камины, и в них день и ночь трещат поленья. Каменные полы устланы коврами, а на них щедро разбросаны всевозможные меха; на кроватях – мягкие покрывала из куницы, норки или выдры. Повсюду стоят свечи и бросают отблески на роскошные гобелены, которыми увешаны стены – не только для красоты, но и для тепла. Самюру, самому роскошному из своих замков, Иоланда старается придать изящество родного Арагона. Мать прислала ей из Сарагосы несколько гобеленов, ковров и сундуков для одежды, и Иоланда с легкостью нашла им место в новом жилище.
Летом они живут то в Анжере, то в Самюре, проводя везде по нескольку недель. Они плывут по Луаре на кораблях под парусами или на баржах, оснащенных веслами; на первой барже располагаются они сами, за ними следует свита. Они берут с собой все, что только может им понадобиться, – белье, скатерти, тарелки, столовое серебро, сундуки, полные одежды и разнообразных портьер, ковров и гобеленов; их всегда сопровождает несколько слуг. Вместе с Иоландой из Анжера в Самюр ездят Карло и Винченцо – она хочет проверить, смогут ли эти двое стать ее глазами и ушами.
Осенью они отправляются в длительное путешествие – в Тараскон, свою южную столицу. Большую часть пути можно преодолеть только по воде. Дорога занимает семь-восемь дней; баржи и галеры плывут вниз по реке, и ритмичный плеск их весел вторит пению гребцов. Те порой затягивают такие непристойные песни, что Иоланда краснеет. Долгое путешествие на юг по реке – настоящее счастье для всех: предвкушая веселое приключение, они покидают северный город, где с каждым днем все сильнее холодает, и направляются навстречу солнцу, в теплый Прованс.
Они рассчитывают прибыть туда под конец местного жаркого лета, как раз к сбору лаванды. Со своего корабля Иоланда видит бесконечные ряды пышных фиолетовых кустов и смотрит, как женщины срезают лаванду, связывают в пучки и бросают в корзины за спиной, чтобы потом отнести домой и засушить. Дивный аромат несется с берега и все собой пропитывает. Они проведут зиму и весну в своих южных замках, в Тарасконе, Арле и Эксе, и надо будет наведаться по делам в порт Марселя. Это радостное, благословенное время. А потом, когда в садах зацветут деревья, когда появятся на свет маленькие ягнята, телята и жеребята, пора будет возвращаться на север.
Одним прекрасным днем Мария де Блуа и Иоланда сидят в недавно разбитом тарасконском саду, обнесенном стеной, и любуются солнечными лучами, пробивающимися сквозь листву. Они пьют прохладный сок бузины, смешанный с водой, и не спеша вышивают. Мария говорит о Людовике – о том, как ее пунктуальный, аккуратный, по-военному строгий сын не похож на жителей Прованса, которым присуща средиземноморская расслабленность.
– Поверьте, дорогая, я очень старалась привить ему южные черты. Но, как вы наверняка уже заметили, он очень педантичен; вся его жизнь подчинена определенному порядку, все должно быть на своем месте.
– Вы правы, матушка. Он действительно пунктуален и всегда верен своему слову, и я не раз наблюдала, как он разумен в общении с землевладельцами – он всегда прислушивается к их доводам.
– Вы заметили, что если Людовик слышит достаточно убедительный довод, то он склонен отказаться от своей изначальной точки зрения и с ним согласиться?
– Да, и это одна из черт, которые меня больше всего в нем восхищают, его скромность, когда он осознает, что допустил ошибку или кому-то пришла в голову более удачная мысль.