– Дорогая моя, вы часто задавали мне вопросы о моем прошлом, и теперь я чувствую, что готова вам все рассказать.
Они поудобнее усаживаются в креслах, и Иоланда вся обращается в слух.
– Милая моя дочь, я прожила долгую жизнь, и она была вовсе не такой легкой, как многим может показаться. Но главное, чему я научилась за эти годы – и, если позволите, хотела бы поделиться этим с вами, – терпение.
– Терпение?
– Да. Учитесь быть терпеливой – я знаю, молодость склонна спешить, а обстоятельства постоянно меняются. Если вы будете нетерпеливы, часто будете принимать неверные решения и сожалеть о них. Я решила рассказать вам о своей жизни, поскольку мой опыт может оказаться вам полезен. – Она тепло улыбается и поуютнее устраивается среди бархатных подушек. – Мы живем в неспокойные времена, и наше будущее туманно – особенно сейчас. Возможно, рассказ о трудностях, с которыми я столкнулась, поможет вам преодолеть невзгоды, если, не дай бог, они вас постигнут.
Иоланда сидит, не шелохнувшись, боясь нарушить течение рассказа.
– Я вышла замуж, когда мне было пятнадцать. В день свадьбы мой муж узнал, что должен стать одним из сорока знатных заложников, на которых собирались обменять его отца, короля Франции Жана II, и его брата, – обоих во время битвы при Пуатье 1356 года взял в плен Чёрный принц[5]. «Шесть месяцев! – крикнул он мне; он уходил, а я, его невеста, все еще стояла у алтаря. – Через шесть месяцев я вернусь и заключу тебя в объятия».
В глазах у Марии такая печаль, что Иоланда сама хочет заключить ее в объятия, – хотя все, о чем она рассказывает, произошло давным-давно.
– Но казна Франции была пуста, и нечем было заплатить выкуп за заложников. Именно тогда я научилась терпению, которое хотела бы привить и вам. Отчаянно желая меня увидеть, полгода спустя мой муж сбежал и вернулся домой, как и обещал мне у алтаря. Что это была за ночь… – ее глаза подергиваются мечтательной поволокой, и Иоланда не решается вставить слово: Мария витает где-то далеко в своих воспоминаниях. Наконец она продолжает:
– Другая важная вещь, которой мне пришлось научиться, – стойкость. Мой свекор, король Жан, был ошеломлен, узнав, что его сын вопреки договоренностям вернулся домой. Он считал, что Людовик его обесчестил. Жан видел только один способ искупить вину: вновь отправиться в Лондон и сдаться в плен – вместе с сыном, с которым мы успели провести всего одну ночь.
Иоланда не сдерживается и накрывает руку свекрови своей. Отстраненный взгляд и монотонный голос Марии лишь усугубляют тяжесть, которую оставляет на сердце ее рассказ.
– Король Жан умер в Англии, и трон унаследовал старший брат моего Людовика, Карл V. Ему, наследнику престола, нельзя было стать заложником, хотя он и вызывался. – Мария умолкает, как будто ей трудно продолжать. – Я ждала мужа домой еще десять лет.
Она вздыхает, и этот легкий вздох ранит Иоланду в самое сердце. Всего одна ночь вместе – и десять лет разлуки! «Я бы не выдержала», – думает Иоланда и, поддавшись порыву, обнимает свекровь.
Герцогиня собирается с духом и продолжает:
– Наконец Людовик вернулся домой, и Господь благословил нас первым ребенком – дочкой Марией. Она родилась меньше чем через год. В 1377 году на свет появился ваш муж, Людовик, в 1380-м – Карл. В тот самый год умер король Карл V, и его старший брат – мой муж, Людовик I Анжуйский, – стал регентом при его сыне, нашем нынешнем короле: тот был еще слишком юн, чтобы взойти на трон. Людовик возглавил Совет в Париже, а я осталась в Анжу и с приближением зимы отправилась с детьми в Прованс. Два года спустя, когда не стало кузины моего мужа – Джованны, королевы Неаполя, – я снова осталась одна, на сей раз – с двумя мальчиками. Мой возлюбленный Людовик отправился в плавание, чтобы заявить права на трон Джованны, на Неаполь и Сицилию, которые были его законным наследием.
Мария де Блуа ненадолго умолкает и говорит с горечью в голосе:
– Конечно, я хотела отправиться с ним. Но моя старшая дочь, малютка Мария, умерла, Людовику было пять лет, Карлу – всего два, и муж отказался брать меня с собой, боясь, как бы чего ни случилось с его наследниками. Он был одержим идеей править в Неаполе – в далеком королевстве, которое, он верил, принадлежало ему по праву. Он понимал, что слишком рискованно отправляться в путь с женой и двумя маленькими детьми, к тому же по прибытии непременно грянула бы война.
Иоланда воображает, будто она сама отправилась в путь с двумя малышами, чтобы быть рядом с Людовиком, который едет отбивать свое наследие – ровно как его отец. А потом представляет, что осталась одна. О да, она отлично понимает боль Марии.
5
Чёрным принцем называли Эдуарда Вудстока, старшего сына короля Англии Эдуарда III. Возможно, прозвище связано с цветом его доспехов.