А в сущности, он прав: ничего страшного и не было. Надо было только починить «Сан-Херонимо» и отплыть на нём.
— А ещё ты можешь продать его ему.
Она так на него посмотрела, что он, наконец, замолчал.
Вечером 15 апреля 1596 года общество собралось в гостиных доньи Хуаны.
Совершенно против обыкновения, Исабель пряталась от поклонников. У неё был дурной день. Несмотря на взаимную галантность и обходительность, она ничего не добилась от китайца Хуана Батисты де Веры. Он согласился продать ей шёлк, но очень дорого. По аукционной цене.
Будущее казалось мрачным.
Она допустила ошибку. Выручку от продажи драгоценностей она вложила в имущество, которое не могла вывезти. Если Морга не выделит ей место на манильском галеоне и не освободит от пошлин в казну, её товар так и останется валяться в порту.
Чем дольше тянуть с просьбой об этой милости, тем меньше будет шансов её получить. Вскоре прибудет Тельо де Гусман, а от этого люди нервничают. Морга и Дасмартиньяс, как и все, наверняка торопятся закруглить свои дела. Времени мало.
На последнем семейном совете братья напомнили ей, что, судя по репутации нового губернатора, ей не так-то легко будет впредь расхаживать по Париану. Гусман считался человеком строгих нравов. Как и маркиз Каньете в Перу, он не позволит женщинам гулять по городу. Он твёрдо верил, что дам надо стеречь и держать взаперти. Гусман занимался и брачными делами, выдавая девиц и вдов замуж за нужных ему людей. Многие севильские семьи жаловались в Мадрид на его вмешательство в чужие дела.
Она была в тревоге.
Музыка, танцы, комплименты — всё ей было невыносимо. Пора домой. Не в апартаменты на Пласа-Майор — домой.
Затвориться на «Сан-Херонимо» и подумать.
Она направилась к лестнице. Её остановил Эрнандо.
— Не уходите! Мне нынче надо с вами поговорить.
Она не знала, что решить.
— Не уходите, — настаивал он. — Встретимся в красной гостиной.
Она кивнула, повернулась и затерялась в толпе, наполнявшей лабиринт комнат на пути к месту встречи. Он следовал за ней вдалеке, соблюдая приличия, нарочито останавливаясь по дороге для разговоров.
Ей был брошен вызов, но и кроме этого, у Исабель была важная причина согласиться на эту встречу. Она не сомневалась, что капитан Кастро может если не одолеть её трудности, то хотя бы подсказать, как решить некоторые из этих проблем. Притом она не считала его бескорыстным. Он положил глаз на «Сан-Херонимо», и она это знала. Но жизнь, бившая ключом в Эрнандо, заражала, энергия передавалась другим; обменявшись с ним мыслями, она прояснит свои собственные. Мнение человека, которого, несмотря на молодость, высшие чиновники Филиппин уважали за проницательность суждений и сноровку в делах, могло быть только полезно.
Так Исабель себя оправдывала за эту компрометирующую встречу наедине.
Она ждала его, как обычно, не садясь, в углу гостиной. Что его так долго нет? До неё вдруг дошло, как сильно она его ждёт. Как надеется на эту встречу. Исабель нетерпеливо погладила гигантские орхидеи, что росли в горшках с влажной землёй — могучей, плодородной землёй Манилы.
За спиной она услышала его шаги.
— У вас очень встревоженный вид, — заметил он. — Что-то случилось?
— Ничего.
Она от него ускользала.
Он рассчитывал, что дама доверится ему, — она же, напротив, отвергала проявленную им симпатию и участие.
— Ничего? Помилуйте, я никогда ещё не видел вас такой грустной!
— Ничего интересного для вас.
— Напрасно вы так говорите. Всё, что касается вас, меня занимает.
Она склонила голову и молчала.
— Вы же знаете, что я вас люблю до безумия?
Она избегала его взгляда. Всей душой она стремилась не показать ему своего смятения.
Он серьёзно повторил:
— Я безумно люблю вас, донья Исабель!
Она упрямо молчала.
— Ведь вы это знаете, правда?
Ни слова.
— Признайтесь, что и вы меня немного любите.
Он, наконец, принудил её ответить.
— Этого не может быть, — прошептала она.
— Вы сможете мне когда-нибудь это сказать?
— Дайте мне время, дон Эрнандо.
— Да у вас целая вечность впереди, если за тем только дело! — страстно воскликнул он. — Разве я не сказал ещё в самый первый вечер, что буду ждать?
Она вздохнула. Он порывисто сжал ей руку:
— Всё будет хорошо.
И на сей раз перед алчущим взглядом Эрнандо что-то в ней подалось.
— Оставьте меня, сделайте милость!