Нетерпение Эрнандо выражалось в опьянённой болтливости, она же не произносила ни слова. Закрывала за собой двустворчатую дверь, один за другим затворяла распахнутые им ставни. А потом скидывала мантилью.
Только после этого она на него глядела пристальным взглядом, в котором парила улыбка. И вся светилась от любви.
Он распускал ей корсет, спадавший на паркетный пол с металлическим звоном, как рыцарская перчатка. После этого падали юбки. Он вставал на колени у её ног, отодвигая фижмы, а она тем временем освобождалась от кружевного пьедестала. Ещё мгновенье — и он созерцал её обнажённой. Она стояла над ним, подняв руки, поддерживая причёску, упиваясь собственным бесстыдством. Потом ложилась на постель, он к ней — и начинали кататься в обнимку. Путаясь в её волосах, Эрнандо уже почти изнемогал. Они делили желанье раствориться друг в друге. Они знали, что их слияние будет полным.
Она лежала голая на спине поперёк кресла, поставив ногу на живот Эрнандо, и смотрела на него. Он ощущал, как её внимательный, восхищённый взгляд ласкает ему волосы, брови, губы. Не сводя с него глаз, она поглаживала его пяткой. Он любил это прикосновение, любил лодыжки — такие тонкие, что можно обхватить их двумя пальцами. Любил и её быструю, свободную поступь по мостовой.
Он ласкал её в ответ, гладил ногу снизу до колена. С этой лаской приходили вопросы. Тогда они начинали разговаривать обо всём. О торговле. О кораблях. О китайцах. О будущем.
— Что ты собираешься делать с Соломоновыми островами? — спрашивал он.
— Вступить во владение, это моё право.
— Я понимаю. Но как?
— Спроси лучше Кироса, — шутливо ответила она.
Эрнандо сел.
— Кироса? Какое тебе дело до Кироса?
— Очень большое. Он по-прежнему мой главный навигатор на «Сан-Херонимо».
Мысль о том, чтобы отобрать у неё корабль, завладеть им за бесценок, Эрнандо давно уже бросил. Наоборот: мечтал ей его подарить. Готов был употребить своё состояние, чтобы сделать «Сан-Херонимо» таким, каким она знала его при отплытии из Лимы, когда галеон был горделив, силён и изящен.
Но последняя проделка дорого стоила капитану Кастро. На отступное, которое пришлось выплатить тому семейству, ушла вся его наличность. Он ещё не оправился после этого.
— Там, в Перу, — спросил он, — сколько стоило снарядить экспедицию? В общем итоге?
— Пятьдесят тысяч золотых дукатов.
— Пятьдесят тысяч? — Он протяжно свистнул. — Вот чёрт!
— Не считая галиота и фрегата: они были не наши.
— Сейчас я такую сумму собрать не смогу. Мне нужно года два.
— На деньги от шёлка, купленного у китайцев, я собиралась...
— Про шёлк де Веры забудь. У меня на складе лежит во сто раз больше того, что ты у него купила. И лучшего качества. Если бы нам удалось в этом году вывезти его в Акапулько и продать, пятьдесят тысяч почти набралось бы.
— Но как же взять за один раз в сто раз больше, чем мой шёлк? Даже если бы Морга позволил, такой груз на манильском галеоне занял бы две трети трюма. Это невозможно.
— Да, но место есть на «Сан-Херонимо».
Она нахмурилась.
— «Сан-Херонимо» нужно почистить и поставить новый рангоут. Сейчас он не может выйти в море.
— А этим займусь я. Оплатить новую экспедицию к Соломоновым островам я сейчас не могу. А на ремонт хватит.
Она встала, как была, нагая, с разгоревшимся лицом. Он предлагал ей осуществить её мечту.
— Ты серьёзно говоришь? — дрожащим голосом спросила она.
Молодой человек даже не стал отвечать. Взгляд его загорелся, он наслаждался своей идеей. Вообще-то Эрнандо уже несколько дней её обдумывал. План его определился; он считал его уже исполненным и теперь не стерпел бы никаких проволочек. Его карие глаза стали светлее — сделались почти жёлтыми.
Она забегала по комнате.
— Ты понимаешь, что ты мне сейчас предложил?
— А по-твоему что?
— Ты хочешь перевозить на «Сан-Херонимо» контрабанду!
— Какую контрабанду? Я сполна уплачу все пошлины, и даже сверх того. Два процента при отплытии, одиннадцать по прибытии. Если мы вернёмся в Мексику на «Сан-Херонимо», казна получит около пяти тысяч песо. Поверь, никто нам и слова не скажет.
Она всё не могла успокоиться. Дух захватывало. Починить «Сан-Херонимо», возобновить экспедицию... Она продолжала ходить туда-сюда: натыкалась на кресло и поворачивала обратно.
— Ты остановишься когда-нибудь? — насмешливо спросил он.
Она обернулась и серьёзно посмотрела на него:
— Хорошо. Сейчас остановлюсь.
Она подошла к постели и склонилась над ним. От подступившего желания у него перехватило в горле.