Менданья заговорил:
— Не бывает, чтобы корабль пропал просто так — без бури, без сильного шквала. Нам нет причины тревожиться. Завтра «Санта-Исабель» догонит нас.
Они ещё долго ждали, всматриваясь в даль. Напрасно. Горели два сигнальных фонаря. А не три. Марианна рыдала, не переставая.
Даже когда из кают вышли Лоренсо, Луис и Диего, она отказалась уходить с палубы. Исабель осталась рядом с ней.
Менданья не спал у себя в каюте. Он ждал, что к нему придёт Кирос и объявит, что вахтенный всё-таки обнаружил сигнал с «альмиранты».
Но Кирос не приходил.
Незадолго до рассвета Исабель наконец уговорила Марианну пойти к ней. В каюте сидел Альваро, закрыв лицо руками. Он поднял голову и пронзил дам взглядом.
— Согрешил я против всех заповедей Господних, и Господь наказывает меня...
Он обвинял не Исабель за то, что она дала ему дурной совет, а самого себя за собственную несправедливость, эгоизм и чёрствость.
— У меня было четыреста бочонков на двести семь человек, у него — девять на сто восемьдесят два. Я мог, я должен был отдать ему сотню...
Услышав это, Марианна раскричалась:
— Вы его убили! Из-за вас он погиб! Да падёт его кровь на вашу голову!
Она вопила и выла в истерике. Исабель пришлось насильно вывести её на балкон.
Там оказалась Инес. Она сидела в тёмном углу по-турецки и вполголоса напевала похоронную песню. Её возлюбленный, солдат из отряда Мерино-Манрике, тоже был на пропавшем корабле. Инес чувствовала, что он погиб.
Прижавшись друг к другу, женщины так и прождали втроём до утра.
Рассвет не принёс ничего нового: «Санта-Исабель» не было.
Вдалеке появился вулкан. Ночью «Сан-Херонимо» лежал в дрейфе и удалился от него. Но его чёрная, лысая, совершенно коническая вершина была ещё видна.
Инес первой заметила другой остров. Этот был великолепен: с длинными пляжами и поросшими лесом холмами. Исабель, сама себя не помня, выкрикнула то, о чём думали остальные:
— Они там! Укрылись в какой-нибудь из этих бухт!
Менданья уже вышел на палубу. Он пришёл в себя и приказал командирам галиота и фрегата немедленно явиться к нему.
Первому, круглому человечку по имени Фелипе Корсо, он приказал отправиться на поиски пропавшего судна. Благодаря небольшому водоизмещению галиот мог обойти вулкан возле самого берега. Ему вменялось осмотреть все бухты и проверить, не заштилела ли «Санта-Исабель» в одной из них.
Те же указания были даны и фрегату: подойти как можно ближе к зелёному острову и осмотреть все наималейшие изгибы его берега.
Сам же он с Киросом станет искать надёжную гавань для галеона. Дон Альваро тревожился о ста восьмидесяти двух людях с «альмиранты», но не сомневался, что теперь он дома.
Едва малые корабли отошли, как явились пироги. Теперь большинство лодок было без балансиров — похожи на те, что Менданья видел когда-то. Иные даже имели паруса, как те суда из прежних времён. Гребцы же были малорослые, очень темнокожие, все вооружены луками и стрелами. В отличие от туземцев Маркизских островов, татуировки на них были не синие, а чёрные — ещё чернее кожи. Они носили лианы, обмотанные вокруг груди, а также много ожерелий и браслетов из зубов и костей.
Как и на Магдалене, лодки принялись кружить около корабля. Но никто не соглашался подняться на борт, пока не появилась самая большая пирога, в которой стоял худой темнолицый человек лет шестидесяти. На длинных седых волосах, выбритых с одной стороны головы, он носил головной убор из жёлтых, синих и красных перьев, который придавал ему горделивый вид. Почтение, с которым к нему относились все его люди, особенно два воина, стоявшие по сторонам от него, давало понять, что это вождь острова.
Вместе со свитой он влез на борт по трапу. Менданья подошёл к нему, представился и приветствовал на Соломоновом языке. Гость ответил ему длинной речью, которой губернатор не понял. Неужели они опять не там? Но ведь эти горы похожи на горы золотых островов? Менданью пробила дрожь. Он отошёл в сторону.
Вождь представился себя: его звали Малопе. Аделантадо назвал своё имя: Менданья. Индеец взял его за руку и положил к себе на грудь, давая понять знаками, что теперь он сам будет Менданьей, а глава пришельцев — Малопе. Альваро знал смысл такого символического обмена именами: он означал дружбу и верность на всю оставшуюся жизнь. Они скрепили союз подарками. Новому Менданье — побрякушки: зеркала, ножницы и шляпы. Новому Малопе — кокосовые орехи, бананы и поросят.