— Отдай нож! — закричал Менданья.
Он выкрикнул это с такой силой, что сбил порыв Исабель. Уже на трапе она приостановилась. Менданья с жаром продолжал:
— Отдай нож! Есть разница между правосудием и тайным убийством. Немедленно верни это мне! Слышишь? Иди сюда!
Исабель вернулась, подошла к нему и отдала кинжал так резко, что Киросу показалось, будто она швырнула оружие мужу в лицо. Прошла дальше и вышла на балкон.
Кирос, подойдя к Менданье, прошептал как нельзя более спокойно и миролюбиво:
— Дозвольте мне сойти на берег поговорить с солдатами, ваше сиятельство, у меня там есть добрый друг — аркебузир Ампуэро. Я буду уговаривать его от вашего имени. Он передаст ваши слова остальным.
И остолбенел от вида Менданьи. Побагровев, с глазами, вылезшими из орбит, он воздел руку, в которой ещё держал нож, и завопил:
— Вон отсюда! Проваливайте!
Кирос, никогда прежде не слышавший грубости от аделантадо, поклонился и удалился.
Инес это видела. Аделантадо покачнулся — она подхватила его. С ним чуть не случился припадок. Исабель поспешно усадила его.
Потом вместе с Инес, потрясённые и встревоженные, они его уложили в постель.
Выйдя на палубу, Кирос встретил падре Эспиносу, который был в лагере и вернулся. Он ежедневно служил мессу в новой церкви. Несколько матросов помогли ему перелезть через фальшборт. У всех на устах был только один вопрос: что там на берегу?
Падре предупредил все вопросы:
— Они уйдут отсюда.
— Без парусов? — проворчал Кирос. — Куда ж они денутся?
— Куда-нибудь. Но здесь они не останутся. На мессу почти никто не пришёл. Даже исповедоваться бросили. Богохульствуют. Говорят, что незачем больше молиться Богу: золота в этом месте нет, и Бога нет тоже.
Священник немного помолчал и продолжил:
— Три колониста уже умерли от лихорадки. Может быть, Байя-Грасьоса и в самом деле так плоха, как они говорят. Но Господь покажет нам здесь другие бухты.
Падре был одного возраста с Мерино-Манрике — лет шестидесяти, — живой и увлекающийся по характеру; он говорил, что Бог прямо говорит с ним. Господь велел ему остаться на Санта-Крус и вместе с падре Серпой трудиться, просвещая дикарей. Поэтому проискам полковника он противился. В большой тревоге священник не сводил глаз с палисада.
— По вашему мнению, падре, — уточнил Кирос, — колонисты готовы нас всех перебить, чтобы уйти отсюда?
— Да, готовы. И солдаты тоже, — подтвердил священник.
Полночь. Не в силах успокоиться и уснуть, Исабель с палубы оглядывала берег. В лагере была сильная суматоха. И как раз в стороне тех бараков, где жили её братья... Она знала: накануне солдаты полковника отыскивали их, врывались в хижины, протыкали шпагами оставленные тюфяки. Лоренсо, Луис и Диего из осторожности перешли в другие палатки, к своим сторонникам.
Послышался плеск воды... Не индейцы ли хотят снова срезать буи? Исабель удержала на губах крик. Светлая шевелюра... Диего! Она бросила ему трап.
Юноша добрался с острова вплавь, выбился из сил. Лишь через несколько секунд он смог говорить.
— Они опять хотели нас прикончить. Теперь Ампуэро, Буитраго и прочие бегали из дома в дом — по всем нашим друзьям...
— Буитраго? Опять Буитраго! Муж Эльвиры...
— Этот самый яростный. Кричит, что Лоренсо его обесчестил, лишил невинности его жену. Все рогоносцы с ним заодно. Убить Лоренсо — главный лозунг в лагере. Буитраго поклялся своей шайке рогачей, что будет преследовать Лоренсо по всему земному шару, если нужно — до самого пекла, но отомстит и убьёт. И нынешней ночью он был от этого на волосок... Они опять протыкали шпагами наши тюфяки. Лоренсо принял меры, услал всех наших в лес. Но днём они за нами погонятся и убьют нас.
Она взяла его за руку:
— Пошли. Теперь-то Альваро сделает то, что надо.
Два часа ночи. Диего вышел на палубу. Ему велено пойти в каюту к Киросу и вызвать к аделантадо.
Когда главный навигатор спустился к начальнику, юноша перепрыгнул через борт и уплыл, скрывшись в темноте.
Кирос увидел, что каюта губернатора освещена всем свечами аделантады — это очень опасно! Сам Менданья тысячу раз запрещал пользоваться ими на борту.
Менданья принял его полулёжа, опираясь спиной на подушки. Он был мертвенно бледен. Казался старым, ещё более измождённым, чем все последние недели. Дышал с крайним трудом. Губернатор указал Киросу на свободный стул, который Исабель подвинула к изголовью. Он долго тянул прежде, чем заговорил. Кирос понял: собирается с силами.