Аманвах мотнула головой:
– Благодарю, госпожа, но в особняке моего достопочтенного мужа построили достаточно комнат, чтобы мы въехали. После столь долгого заточения мне хочется жить под своей крышей, среди своих людей…
– Разумеется. – Лиша положила руку на живот Аманвах. Та потрясенно умолкла. – Но будь добра понять, что и мы теперь твои соотечественники. Кровь повязала нас трижды.
– Да, трижды, – согласилась Аманвах, накрыв руку Лиши своей – движением интимным и еще недавно невозможным.
Странно, как общее горе порой совершает то, чего не удается добиться в добрые времена.
– Что это значит? – спросила Дарси, когда Аманвах удалилась.
– Аманвах и Сиквах носят детей Рожера, – ответила Лиша. – И если кто-нибудь не пойдет им навстречу, когда им чего-то захочется, то пусть подыщет себе, Недра, достойное оправдание.
Брови Дарси изогнулись, но она кивнула:
– Да, госпожа.
– Теперь, если присутствующие меня извинят, я уложу дитя в колыбель и наконец заберусь в эту ванну, – сказала Лиша.
Дарси с Уондой пошли к двери, но Элона задержалась, и в ее ауре обозначилось нежелание расставаться с младенцем.
– Ночь, мама, – заметила Лиша, – ты за час вложила в это чадо больше, чем в меня за всю жизнь.
– И все-таки рот у него не твой. – Элона бросила взгляд на спящего ребенка. – Везучий гаденыш. Родись я со стручком, могла бы править городом.
– Ты была бы отличным мужчиной, – согласилась Лиша.
– Не мужчиной, – возразила Элона. – Никогда этого не хотела. Просто мечтала иметь еще и стручок. Стив как-то сделал мне деревянный. Надраил до блеска и сказал, что пригодится, если дома не окажется дров.
– Создатель!.. – простонала Лиша, но Элона не обратила на это внимания.
– Предназначалось мне, но нравилось твоему папаше, когда я…
– В Недра, мама! – взвилась Лиша. – Ты это нарочно делаешь!
– Конечно нарочно, девонька, – хохотнула Элона. – Ты-то вечно сжимаешь булки, надо же тебя как-то растормошить.
Лиша уткнулась лицом в ладони.
Элона наконец сжалилась и вручила Лише ребенка.
– Я только говорю, что женщины семейства Свиток крутые и без стручков.
– Честное слово, – улыбнулась Лиша.
– Как ты ее назовешь?
– Олив.
– Я всегда удивлялась, почему это имя женское, – сказала Элона. – В оливах есть косточки.
Глава 3
Графиня Свиток
334◦П.◦В.
Олив быстро заснула в колыбели, и Лиша наконец отвела от нее взгляд. Рядом ждала Тариса. Аура пожилой женщины по-прежнему была как у затравленного кролика, но виду она не подавала.
– Миледи наверняка утомилась. Садитесь, я вас причешу.
Лиша дотронулась до прически, вспомнив, что волосы заколоты с тех пор еще, как она приехала. И с половиной шпилек беда – одни подвылезли, другие потерялись. На ней была пропитанная потом и запятнанная кровью рубашка с шелковым халатом поверх. От высохших слез на щеках осталась корка.
– Я, верно, ужасно выгляжу.
– Ни в коей мере.
Тариса отвела ее к туалетному столику, вынула шпильки и принялась расчесывать. Этот ритуал выполнялся так часто, что на Лишу накатила волна ностальгии. Здесь – покои Тамоса, его слуги, его цитадель. Она собиралась делить крепость с ним, как в сказке, но ее принц отыграл свою роль.
О нем напоминало все – наглядные свидетельства жизни, оборвавшейся в цвете лет. Охотничьи трофеи и копья украшали стены наряду с парадными портретами королевской семьи. Три комплекта лакированных доспехов на стойках были похожи на безмолвных часовых.
Лиша уставилась в пол, но ее предал нос, уловивший аромат масел, которыми пользовался граф: благовоний, будивших мысли о любви, страсти и утрате.
Тариса заметила ее состояние:
– Артер хотел все убрать. Избавить вас от страданий.
У Лиши сдавило горло.
– Хорошо, что он этого не сделал.
Тариса кивнула:
– Я пригрозила отрезать ему семенники, если сдвинет хоть стул.
Лиша закрыла глаза. Прикосновения Тарисы к волосам дарили редкое чувство покоя. Она вдруг осознала, как сильно устала. Целительное чародейство Аманвах вызвало прилив сил, но они истощились, а магия не могла по-настоящему заменить сон.
Однако имелись безотлагательные дела.
Лиша приоткрыла глаз, изучая ауру Тарисы:
– Как давно ты шпионишь для матери-герцогини?
– Дольше, чем вы живете на свете, миледи. – Аура Тарисы выдала свечку, но голос остался спокойным. Умиротворяющим. – Правда, я никогда не считала это шпионажем. Тамос еще в пеленках лежал, когда меня привели к нему в няньки. Моим долгом было отчитываться перед его матерью. Ее светлость любила мальчика, но ей приходилось править герцогством, а муж показывался редко. И каждую ночь, когда юный принц почивал, я посвящала ее в его дневные дела.