Пусть только сначала вытащит из этого притона, патологический изменщик, грубиян и скотина.
К концу третьих суток, Вера окончательно отчаялась.
Барак, который больше напоминал колонию для осужденных не был предназначен для жилья, скорее для передержки. На окнах в «жилой» комнате, которые выходили на внутренний двор, скрытый высоким забором, стояли решетки, по периметру — металлические койки, от которых постоянно ныла спина. Вещи висели прямо на спинках этих коек, за неимением возможности перенести их в другое место — просто некуда. Вместо шкафов было несколько маленьких тумбочек, полки в которых уже давно были поделены между «старичками», кому не досталось — складывай куда хочешь, хоть под подушку. Некоторые в принципе так и делали, но вероятность, что ты найдешь там что-то на утро, сводилась к нулю. Вторая комната, которую называли кухней, лишь отдаленно напоминала ее: газовая плитка на две конфорки видела наверно еще последнего царя, небольшой обеденный стол, пара стульев и табуретка, которая ходила ходуном, грозясь развалиться в самый неподходящий момент. И все. Какие-то продукты, которые приносил Алик, хранили на подоконнике, «свистело» старое, деревянное окно, которое заменяло холодильник. Там был такой дубак, что когда девочки возвращались после «работы», закрывали дверь, снизу подталкивая под нее половую тряпку. Ванна тоже не блистала удобствами — такой же душевой поддон, как наверху, прикрытый голубой шторкой, которая то и дело падала, стоило только к ней прикоснуться. Поэтому, для того чтобы помыться, нужно было еще минут 10 поупражняться, как следует попотеть, чтобы вернуть эту голубую клеенку на ее законное место. Рядом была кабинка, где вместо привычного унитаза — напольный, вокруг которого вся плитка была залита мочой. А еще говорили, что мужики попасть не могут, вы вообще были в общественном женском туалете? Это же еще один филиал Ада на Земле.
Непроветриваемость помещения, затхлый, спертый воздух иногда доводил до исступления, смешивался с тянущимся из сортира запахом и медицинскими лекарствами.
Вера, сидя на своей койке, обнимала Катеньку, медленно покачивая ее в своих руках, которая простыла после холодильника и высокая температура не позволяла ей даже встать на ноги.
Атмосфера была стремная, что говорить, сложившаяся ситуация, как оказалось, никого не сплачивала — дедовщина процветала как в армейских казармах. Новеньких, в том числе и Веру с Катенькой «выдавили» в угол, сдвинув их койки в кучу.
— Отдай, ну. Ты же обещала, что больше не будешь, — заканючила Света, пытаясь вырвать инсулинку из девичьих рук, — Мне Доктор на две недели выдал, подсчитал все прошлый раз. Отдай.
— Да мы у него еще попросим. Я попрошу, — Диана, задрала руку, лишая Светку возможности дотянуться, — Светка, ну не жалей ты, подруга. Для дела ведь, — она оскалилась в улыбке и залезла на высокий подоконник, где уже сидела Лола, подогревая ложку над зажигалкой.
Диана и Лола были «старичками» и держали в напряжении большую половину там находившихся. Высокая, худущая как жердь Диана, на удивление пользовалась спросом у мужчин и ее постоянно заказывали в приватные кабинки. Вере хотелось думать, что это из-за ее красивых, чуть раскосых глаз, которые придавали ей экзотичности, на самом деле все было гораздо прозаичнее — она единственная из всех девушек делала горловой минет так глубоко, что у некоторых «заканчивался член». А еще она любила анальный секс. До усрачки, в прямом смысле. Мышцы перестали держать тонус, являя наружу то, что собственно должно быть «спрятано» внутри, как задумала матушка природа — часть прямой кишки вывалилась наружу и причиняла явные неудобства своей хозяйке. Вера нечаянно подслушала их с Лолой разговор в туалете и чуть не блеванула, бегом возвращаясь на свою койку. У Лолы, кстати, не было никакой экзотичности, которая была у ее подруги, но зато у нее была чисто русская большая жопа, за которую мужики хватались, где бы она не была. Эти двое жили в бараке дольше остальных, держась друг за друга, насколько это позволяли обстоятельства и от этого считали, что имеют больше прав и авторитета, нежели остальные.
У Светки, которая от своей бледности, казалось, светилась насквозь, был сахарный диабет и ей приходилось по нескольку раз на дню самой себе колоть инсулин. В ее тумбочке стройными рядами стояли ампулы с раствором и связанные обычной резинкой для волос тоненькие шприцы.
То, что здесь просто так не сдохнуть, Вера поняла еще в первый день — после того, как девушек загнали в барак, пришел врач, которого все называли «Доктор», потому, что никто не знал его имени и провел осмотр каждой, на наличие визуальных увечий, каких-либо недомоганий и болей. Он же выдал Катеньке целый блистер таблеток от простуды, капли от насморка и даже одноразовые платочки. Светкины запасы были пополнены его же легкой рукой.
— Тебе было сказано, что нельзя, какого хера ты снова к ней лезешь? — Кэт, та самая «афрокосичка» из гримерки, сидела на своей койке и читала книжку, — Если она еще раз скажет, что испортила машинку сама, покрывая тем самым тебя, будет плохо.
— А кто там голосок подал? Не гости ли из Африки случайно? — Диана приложила ладонь к уху, делая вид, что прислушивается, а потом резко соскочила с подоконника и подошла к девушке, — Слышь, черная, будешь мне угрожать, я тебе скальп сниму.
Кэт медленно отложила книгу, спустила ноги на пол, специально задевая Диану, и встала.
— Советую сначала зашить жопу, а потом бычку включать, мало ли что может случиться, — они стояли, почти упираясь своими носами друг в друга.
— Девочки, не надо, пожалуйста, — глаза Светы забегали по комнате, в поиске кого-нибудь, кто мог предотвратить надвигающуюся бурю.
— Блядина криворотая, давно не пиздили тебя? — Диана как-то слишком воинственно вцепилась Кэт в волосы, и парочка закружила по комнате, сметая все на своем ходу. Некоторые девки засвистели, пока они катались по полу, некоторые еще больше забились в угол, чтобы не задело, от греха подальше. Вера перевела взгляд на Лолу, которая продолжала спокойно сидеть на подоконнике, болтая одной ногой и набирая шприц.
Это как смотреть кино, сразу несколько кадров за раз — пока одни бились не на жизнь, а на смерть, вокруг, неплотным кольцом скандировали имя победителя другие, а третьи, с трудом найдя вену, вводили коротенькую игру под кожу и все это под Чайковского и его Лебединое Озеро.
Живенько так, м?
Визг стоял сумасшедший, но Вера отчетливо слышала, как Лола приложилась затылком к холодному окну и прикрыла глаза. В этот момент в комнату вошел Вован, а за ним следом Алик и шуганули девок так, что разбежались даже те, кто не участвовал в драке.
— Вы че, сучки, обалдели что ли? — неожиданное появление Тоньки заставило еще и втянуть шею в плечи. Вера еще сильнее прижала Катю к себе, стараясь не смотреть на женщину, — Жопу в горсть собрали и бегом наверх, иначе я ваши тушки в холодильнике развешу.
Девушки повскакивали со своих мест и выстроившись в колону, начали по одной выходить в коридор. Вера встала самая последняя, поддерживая Катю за талию. Торопилась, чтобы не дай Бог не оставили здесь.
— Ой, девочки, мне вчера мой сказал, что еще немного, и он меня заберет из этого гадюшника, — Диана уже сидя в гримерке, мечтательно закатывала глаза к потолку, пока курила и параллельно натягивала чулки, — Сука.
Хватанула со столика бутылек с черным лаком, старательно закрашивая поехавшую с коленки стрелку.
— Счастливая, ты, Дианка. У тебя вон какие покровители есть, — Анька, сидевшая на коленках у Лолы, рисовала ей стрелки, — А мы походу так и просидим здесь, пока не сдохнем.
— А сдохните вы, судя по всему скоро, если ширяться, не перестанете, — Кэт задумчиво замазывала синяк на щеке.
— Молчи чернуха, или мало огребла?
— Девочки, хватит, — Аня отодвинулась немного назад и посмотрела на Лолу, которая сидела с закрытыми глазами, — Как вы думаете, если мужчина не заставляет вас с ним трахаться, а только смотрит, как вы танцуете, что это значит? Он уважает вас как женщину или просто вас не хочет?