— Теперь у тебя вроде как есть мы, — девушка развела руками, сквозь грустную улыбку поджимая губы, — Не подарок конечно, но какие есть.
— Я так рада, Вер, — Люда отставила бокал на тумбочку, обнимая девушку за плечи, — Ты даже не представляешь, как мне дорого это слышать. Понимать, что каждое утро просыпаешься не просто так, а что у тебя еще есть дела на земле, это заставляет жить дальше. Я вряд ли смогу заменить тебе твою маму, но я сделаю все, чтобы ты не чувствовала себя одинокой, по крайней мере дома. И даже если у нас с Гришей не сложится, то знай, что ты всегда сможешь прийти ко мне…
— У меня кое-что есть для тебя, — Вера, стараясь сдержать рвущиеся рыдания наружу, постоянно коря себя, за то, что последнее время стала такой сентиментальной, соскочила с кровати, на которой они сидели. Залезла в тумбочку, доставая оттуда небольшой бархатный пакетик. На ладони появились две голубки, — Вот. Бабушка, у которой я их купила, сказала, что они приносят счастье и оберегают в трудный час. Я хотела купить несколько, но она сказала, что они могут жить только парами, при этом одну голубку нужно отдать человеку, который тебе дорог, а вторую оставить себе и тогда эти голубки навсегда свяжут вас с тем человеком невидимой ниточкой…
— Ты уверена, что хочешь подарить ее мне? — Люда, со стоящими в глазах слезами, приняла от Веры маленький сувенир, рассматривая ее в свете горящей люстры.
— Да. Даже если у вас с Гришей не сложится, — Клинкова с улыбкой перекатывала в ладони вторую фигурку, — Я хочу, чтобы она напоминала тебе обо мне. Ты за это время столько для меня сделала, что я просто не могу по-другому, Люд.
— Ты как будто прощаешься. Не вздумай ничего с собой сделать, — слезы вдруг высохли, и Люда подсобралась, начиная строжиться.
— Оно того не стоит, — девушка хмыкнула, убирая голубку обратно в пакетик, а пакетик подальше в тумбочку.
— Почему не Артему? — женщина продолжала с теплотой рассматривать подарок, изредка поднимая глаза на Веру.
— Не заслужил, — Клинкова попыталась отшутиться, а потом вернулась на кровать, садясь напротив Люды, — Просто делаю так, как велит сердце. Мужчин в жизни может быть много, а семья одна.
— Скучаешь по нему?
Люда нередко задавала вопросы в лоб, стараясь не размениваться на десяток наводящих, юлящих вокруг да около. Она всегда была внимательна к деталям, когда ей что-то рассказывали, поэтому она всегда знала, что спросить.
— Скучаю. Иногда ложусь спать, а перед глазами его бритая бошка, сигарета в зубах как обычно, и этот взгляд «не мешай, я работаю». Сейчас все прокручиваю в голове и понимаю, что он просто шел у меня на поводу, поддерживал эту иллюзию отношений, каждый день, заставляя меня закапываться в это все глубже и глубже. А я не могу по-другому, ну не выходит эта сволочь у меня из головы. Появляется неожиданно в жизни мужик, который напрочь ломает твои четко выстроенные планы, ломает все твои убеждения, стереотипы, о том, как правильно, как должно быть. Дает тебе все, и заботу и ласку и стабильность и ты понимаешь, что принц на белом коне на самом-то деле не одноклассник, который читал стихи и нравился бабушке, а взрослый мужик, который носит под курткой кобуру и глушит водку, как Гриша в свои лучшие годы. А потом исчезает, также неожиданно, как и появился, а ты уже не можешь перестроить себя обратно, не можешь вернуться к той, привычной жизни, потому, что кажется, что он это лучшее, что вообще случалось с тобой. А для него это лишь очередная вспышка, баловство.
— Ты не можешь знать наверняка, что он чувствовал, — Люда ласково сжала Верину ладонь в своей.
— Ничего он не чувствовал, потому что он бесчувственная скотина, — Вера все-таки разрыдалась, пряча лицо на груди у Люды, — Что можно чувствовать к ресторанной певичке, которая крутит задницей перед каждым, кто ее «заказал».
— Перестань, всегда нужно верить в лучшее. Во всяком случае, жизнь не заканчивается, ты молодая девчонка, столько еще всего впереди. Сколько парней ждут твоего внимания, Вер. Потом выйдешь замуж, будешь с улыбкой вспоминать, как рыдала.
— Мне даже смотреть ни на кого не хочется, а ты говоришь «замуж».
— Это сейчас. Просто пока не нашелся тот, кто перебьет это послевкусие после Артема. Тебе нужно быть внимательной и оценивать мужчин объективно. По их поступкам, а не по сравнительной таблице в твоей голове, потому что Артем наверняка лидирует, старайся не старайся, — Люда понимающе улыбнулась, прижимая девушку к себе.
— Ты так меня понимаешь, Люд.
— Потому что я была когда-то такой же, а потом у меня была дочь твоего возраста и мы это все проходили, и первую любовь и первое расставание. Молодость ведь для этого и дается, чтобы совершать ошибки, а потом учиться на них. Никому не помогут чужие советы и предостережения, все нужно испытать на собственной шкуре. А потом просто постараться это пережить. Я так считаю.
— А если абстрагироваться от того, что мы не, так скажем, настоящие мать и дочь. Как бы ты отреагировала на Артема? Вот по-матерински. Он старше меня, возможно, не самый порядочный человек, занимается сомнительными делишками. Ты бы запретила мне с ним быть?
— Я не могу дать тебе четкого ответа лишь потому, что не знакома с ним. Если бы я увидела в его словах, поступках, да даже каких-то незначительных жестах уверенность, что он готов к определенной ответственности в лице моего ребенка, я бы не препятствовала. Ну и конечно надо учитывать то, как ты к этому относишься. Я видела, что ты была счастлива, это ли не показатель?
— Ну а то, что он старше? — не унималась Клинкова.
— Насколько?
— Ну, лет на 20…
— Как мать я должна сказать тебе, что это неправильно, 20 лет, это слишком большая разница, а как женщина, я скажу тебе так — никто не застрахован. Не мы выбираем, кого любить, наше сердце делает это за нас. И если твое сердце выбрало Артема, то так тому и быть.
— И ты бы спокойно отнеслась к тому, что он бы называл тебя не Людмилой Васильевной, а просто Людой?
— Судя по твоим расспросам, кто бы еще кого по отчеству звал, — женщина засмеялась, а потом взяла с тумбочки забытый бокал, — Давай, Вер, за нас. За наше женское счастье.
— Спасибо. За все, — Вера поднесла бокал и, получив молчаливый кивок, выпила до дна.
Решено: новый год — новая жизнь.
Как будет дальше, никто не знает, но Вера решила, что будет стараться и пробовать ради себя самой, лелея в груди надежду, что все обязательно получится.
10
На новогодних каникулах решила дойти до Витьки, пока была не загружена работой. В длительные выходные было совсем мало народу, может от того, что разъехались, может просто сидели дома, доедали оливье, чтоб не пропало, а может из-за январских морозов, которые шибанули с первого числа.
Вера позвонила в дверной звонок, а сама потихоньку обтряхивала снег с шапки.
— Ве-е-ерочка.
— Здравствуйте, Алевтина Дмитриевна, — Клинкова улыбнулась женщине, заходя в квартиру.
— Раздевайся, я сейчас чаек поставлю, — Алевтина Дмитриевна поправила домашний халат, собираясь уйти на кухню, — Витька, поухаживал бы за Верой, стоит руки в брюки.
— Сама что ли не справится твоя Вера? — парень оттолкнулся плечом от косяка, возле которого стоял и все-таки подошел к Клинковой, — Давай сюда свое богатство, — улыбнулся, вешая ее пуховик на вешалку. Бабушка неодобрительно покачала головой, закатив глаза, но промолчала.
— И тебе привет, Ковалёв, — пробежалась взглядом по голому мужскому торсу, останавливаясь на резинке спортивных треников. И осталась довольна, кстати. За время службы в армии, парень подтянулся, подкачался и выглядел вполне прилично, можно было даже уловить намечающиеся кубики.
— Тебя не учили, что неприлично так разглядывать людей? — судя по его наглющей ухмылке, он тоже был доволен, способный заинтересовать эту зануду хоть чем-то. В школе он позволял себе так дразнить ее, потому что иногда она была чересчур серьезной, отказываясь от любых идей Ковалёва и Ко, потому что считала их дибильными, в пользу повторения домашки перед уроком.