— Ну как все прошло? — Люда, оглядываясь на кухню, тихонько выскочила в коридор, принимая у Веры куртку.
Вера вздохнула, присаживаясь на пуфик, несильно ударяясь затылком об стену.
— Нормально. Вроде…
— Вер, ты тоже без молока? — в коридор вышла бабушка, возмущенно тряся в руках газетой.
— Бабушка, ну разобрали твое молоко, завтра еще сходим.
— А что я Кларе Васильевне скажу?
— Скажи, что сегодня корову не доили. Бабушка, пожалуйста, отстань…
— Опять отстань… Люд, ну что вот с ней делать? — Нина Степановна махнула рукой и вернулась в зал, делая телевизор погромче.
— Судя по твоему лицу, все не очень нормально. Давай-ка мой руки и на кухню, я чай со смородиной заварила, попробуем. Расскажешь, что у вас опять стряслось.
Чай цедили почти до самого вечера, пока в дверь не позвонили.
— Кого там нелегкая принесла? — дядя Гриша со скрипом отодвинул табуретку от стола, на ходу подтягивая треники. Шаркая по полу домашними тапками, он вразвалочку дошел до входной двери, гремя замком, — Вам кого?
— Вера дома?
Клинкова подавилась последним глотком чая, услышав голос Артема. Выскочила из-за стола, поскальзываясь на линолеуме носками. Запыханная появилась в коридоре, отодвигая дядю Гришу в сторону.
— Это ко мне, иди.
— Верка, а кто это? — родственник с настороженностью пробежался по внушительной громоздкой фигуре Исаева, недоверчиво прищурившись.
— Это мой друг, иди, иди…
Артем хмыкнул, засовывая руки в карманы джинс, продолжая топтаться на пороге. Гриша последний раз посмотрел на Исаева, медленно вернулся на кухню.
— Друг? — Артем улыбнулся, хватая Веру за руку и притягивая к себе. Она обожала, когда он был в таком настроении.
— Неужели закончил дела? — Вера закусила губу, подходя к нему ближе, хватаясь за его куртку.
— Закончил, представь себе. Ты такая зануда, Рыжая, если честно…
— Но…
— Но я слишком соскучился по этому занудству, — Артем снова улыбнулся, целуя Веру в губы. И мир в очередной раз остановился, когда она повисла у него на шее, чувствуя еще не выветрившийся запах выкуренной на улице сигареты и терпкого одеколона.
— Что здесь происходит? Вера, кто это?
«Ведь еще подумала, что надо было выйти в подъезд, а не обжиматься в коридоре».
Нина Степановна резко изменилась в лице, когда Клинкова недовольно оторвалась от мужчины, поворачиваясь к бабушке.
— Бабушка, познакомься, это Артем…
— Добрый вечер, Нина Степановна, — Исаев передернул плечами, смотря на женщину с высоты своего роста, — Приятно с вами наконец познакомиться.
Он был крайне спокоен, даже расслаблен, чего было нельзя сказать о бабушке. Вера видела, как она внимательно сверлила мужчину взглядом, сердито рассматривая его поверх очков, а потом презрительно дернула головой, задирая кончик носа.
— Не сказала бы, что это взаимно, молодой человек, если можно так выразиться. Вы какими судьбами к нам? Опять.
— Хочу забрать Веру к себе в гости. Мы давно не виделись, нам есть, что обсудить, — несмотря на выпады женщины, Исаев продолжал стоять напротив, смотря ей прямо в глаза. Вере на секунду стало от этого неловко, потому что даже в такой ситуации, Артем в очередной раз всем доказывал, кто здесь главный.
— Знаю, я ваши обсуждения… Никуда она не поедет.
— Баб…
— Я сказала нет. Мало того, что ты столько времени из-за него убивалась, столько слез пролила, так ты еще толком в себя не пришла, после того, что случилось. Ты никуда не поедешь.
— Нина Степановна, — вмешался Артем, — Вера уже большая девочка, чтобы самостоятельно решать, куда и с кем она может поехать. Если она сейчас сама решит, что останется дома, я без проблем уйду, и даже не буду уговаривать.
Из-за угла показались две пары глаз Люды и Гриши, наблюдавших за разразившимся скандалом в прихожей. Вера посмотрела на них, потом на лихо краснеющую от злости бабушку и повернулась к Артему.
— Дай мне пару минут собраться, — громко, чтобы все присутствующие в квартире слышали о принятом решении.
— Жду тебя в машине, — Артем неожиданно поцеловал девушку снова, — Всего хорошего, Нина Степановна. Я вашу внучку в целости и сохранности привезу завтра утром, не переживайте так сильно, а то давление скаканет, — и улыбнувшись, покинул квартиру.
— Хамло-о-о-о, — крикнула ему вдогонку Нина Степановна, а потом резко повернулась к Вере, — Ты никуда с ним не поедешь. Только через мой труп.
— Поеду.
Клинкова гордо задрав голову, прошла мимо бабушки в свою комнату, трясущимися от напряженной встречи двух дорогих ей людей руками, достала из шифоньера джинсы и свитер.
— А я сказала не поедешь. Да ты только посмотри на него… Господи, Вера, что ты творишь? Он ведь тебе в отцы годится, одумайся…
— Да люблю я его, люблю. Понимаешь? — Клинкова не сдержавшись, закричала, отшвыривая от себя штаны, — Тебе проще меня убить прямо здесь, чем удержать. Особенно сейчас. Не могу я без него, сама ведь знаешь, как плохо мне было. Не держи меня, все равно уйду.
— Милая моя, дорогая, одумайся, — молила бабушка, подходя ближе и беря Верины ладони в свои, — Да не для тебя он. Посмотри, кому ты себя отдаешь.
— Если б был не для меня, мы бы не встретились, ни тогда, ни сейчас. Бабушка, пожалуйста, не нужно, — Вера вытерла выступившие слезы, поднимая с пола брошенные джинсы и суетливо натягивая их на себя.
— Нина Степановна… — в комнате появилась Люда, осторожно обнимая женщину за плечи, но она неожиданно резко оттолкнула ее от себя, снова меняясь в лице.
— Не пущу-у-у, — встала в дверном проеме, хватаясь руками за косяк, широко расставив ноги, — Это тебе придется меня убить, чтобы выйти. Не выйдешь ты из этой квартиры, Верка, не выйдешь… Только не к нему.
— Что за цирк вы тут устроили? — за спиной у матери показался дядя Гриша, недовольно наблюдая за семейной баталией, — Да пусть она идет, в самом деле, здоровая ведь кобыляка, своя голова на плечах есть, поди, знает, что делает. В конце концов, все лучше, чем смотреть на ее кислую мину.
— Молчи Гришка, — Нина Степановна мотнула головой, не сводя с Веры глаз, пока та, молча, натягивала свитер, а потом носки, — Нашла еще одного союзничка? Решили единым фронтом против меня выступить? Не пойдет так, пока я жива, мое слово в этом доме — закон. И точка.
— Пусти, — Вера подошла к бабушке вплотную, почти касаясь своим носом ее лба.
— Не пущу, — женщина отрицательно покачала головой, вынуждая Веру оглядеться по сторонам.
— Тогда я сигану в окно, — бросилась к подоконнику, уже поднимая ногу, но Нина Степановна, сегодня на удивление, была сильна и быстра, успев схватить девушку за шлевку на джинсах.
— Боже, да, что твориться то… — закричала Люда, подбегая, хватая Веру за руку, — Гриша, ну что стоишь? Помоги.
— Совсем погубилась, из-за мужика прыгать. Это я виновата, не дала тебе ума, столько в тебя вложила, а ума не дала-а-а.
Вера дернулась вперед, услышав жалобный треск ткани, оглянулась назад — шлевка осталась у бабушки в руках. Недолго думая, сменила траекторию и бросилась к двери, хватая с крючка куртку, ботинки с полки и почти кубарем вывалилась в подъезд, пока бабушка продолжала сыпать проклятиями в спину.
Обулась на первом этаже, присев на ступеньку, наспех накинула куртку, выходя на улицу, в темноте вглядываясь в припаркованные машины. Возле соседнего подъезда пару раз моргнула аварийка и Клинкова, отплевываясь от летящего в лицо снега, поспешила к машине, быстро запрыгивая в салон.
— Все нормально? — Артем посмотрел на девушку из-под опущенных ресниц, выпуская струю дыма в приоткрытое окно, — Запыхалась. Неужели так ко мне торопилась?
— К тебе…
Поддавшись внутреннему порыву, Вера стащила с плеч куртку, швырнув ее на заднее сидение, а сама, неловко, но целенаправленно перелезла через подлокотник, к Артему на колени. Это был один из таких моментов, когда слова были больше не нужны, он понял все без слов. Молча заправил непослушные, рыжие волосы ей за уши, а потом, хватая за горловину свитера, притянул к себе.