— Мне надо умыться!
Сказав это, девушка облегчённо вздохнула, но через мгновение с сомнением оглядела себя. Потом чуть усмехнулась, будто смеялась сама над собой.
Забавно.
Улыбку удержать не удалось так же, как и смешка. Аника возмущённо на меня уставилась, складывая руки на груди. Думаю, она бы еще топнула нагой, но, нет. Аника ничего мне даже не сказала.
Я кивнул, и королева, потихоньку разжав мои объятия, быстро зашагала в сторону двери в другую комнату. Только сейчас я заметил, как неестественно тихо было в комнате.
Тишина давила,
как необъятный груз вины,
как осознание предательства близкого человека,
как час перед сражением.
Такую тишину можно было уловить лишь перед боем. Когда понимание того, что в этот день ты можешь лишиться жизни, сгинуть под грудой окровавленных тел или от удара мага, глубоко впивается в разум. Когда рядом ходит смерть, жизнь кажется намного ценнее, более значимой. В эти минуты многое можно переосмыслить и дать обеты, которые после битвы покажутся ужасно глупыми.
Тишина.
Подойдя, я открыл окна, впуская в спальню ночную свежесть. Огонь свечей колыхнулся, чуть не погас из-за ветра, но продолжил гореть, освещая красно-желтым пламенем комнату.
Постояв возле окна, оглядывая вид ночного, но неспящего города, я подошёл к кровати. На ходу снял рубашку, небрежно оставляя на стуле.
Дверь с шумом открылась. В спальню вошла Аника. Её взгляд скользит по комнате, по стенам, кровати, пока не остановился на мне. Я чувствовал, как острый взгляд, словно лезвия только-только заточенного меча, пристально въедается в мою спину. Я обернулся.
Мы смотрели друг на друга, пытаясь найти изменения, какие-то перемены, возможно, страх. На лице королевы больше не было печати отчаяния или обреченности. Она просто смотрела на меня, оценивающе и с каким-то ожиданием. Еле уловимый вздох, и Аника отвернулась.
Она стала раздаваться, лишая меня возможности самому снять с неё карсет, юбки и платье. Руки королевы чуть дрожали, а нижняя губа была закушена. Аника нервничала и никак не могла справиться со шнуровкой, безрезультатно дергая ленту и ткань. Раздражение и злость, расцветали вокруг девушки, как белые розы в королевском саду. Казалось, ещё чуть-чуть и Аника расплачется от обиды и досады.
— Я помогу.
Сделав шаг к Анике, я положил голову ей на плечо, ощущая еле уловимый запах яблока и стал рашнуровывать столь ненавистный для Аники корсет. Он упал, нарушая ночную тишину, и вслед за ним послышалась благодарность.
— Спасибо, — но этот шепот лишь кажется, оставляя в сердце какую-то недосказанность.
Мысли… Мысли… В это мгновение они были поразительно яркие и точные. Я видел перед собой красивую девушку с удивительной внешностью: белые мягкие, как пушистые на небе облака, волосы; глаза, цвета огня, смотрящие на меня настороженно, будто я мог обидеть; тонкие черты лица и изящные кисти — все это придавало девушке хрупкость.
Аника попыталась прикрыться руками и отвернуться, но я недовольно такой наглостью подхватил её на руки и отнес на кровать.
Эта наша первая ночь.
Пора была пркрашать эту игру.
Поцелуи, объятия и нежный шепот чего-то желанного. Стирались грани, теряло смысл все происходящее. Была только она. Мешавшая полупрозрачная сорочка полетела на пол, оставляя Анику полностью обнаженной перед мной. Было невыносимо приятно трогать и целовать красивую женщину, но ещё приятнее, когда она сама тянется к тебе, просит не останавливаться и целует в ответ, отбрасывая стыдвивость. Отбрасывая равнодушие, нежелание и отдаваясь чувствам, так глубоко спрятанным в этом хрупком теле.
— Эрас!
В глазах, наполненные страстью и восхищением, читалось что-то ещё кроме восторга. Она мне улыбалась, обвивала руками шею и зарывала нежные ладони в мои волосы.
— Ненавижу!
В глубокой ночи, когда прекратились стоны и в спальне наступила долгожданная тишина, я лежал, задумчиво перебирая белоснежные прядки волос королевы. Она доверчиво прижималась к моему телу, собственнически закинув мне ногу на бедро. На губах играла тёплая улыбка — ей снилось что-то приятное.
"Ненавижу!"
Интересно, как долго продлится её ненависть?
Расставание
Сквозь сон я чувствовала, как что-то теплое уходит от меня. Оно еще надо мною посмеялось, когда я не захотела его отпускать, ухватываясь за него и руками, и ногами. Но он ушел.
В постели сразу стало как-то пусто и одиноко. Но сон накрыл меня своими теплыми объятиями, давая забыться в бескрайней нежности и покои. Он был таким желанным, что я быстро поддалась.
Мне снились горы. Высокие, окруженные прозрачными облаками и лучами только-только проснувшегося солнца. Хрустальное небо цвета моря медленно переходившее на востоке в оттенки красного и сиреневого.
Был рассвет. И внутри что-то сильно волновалось и вздрагивало от радости, словно…
Словно нежное, робкое признание в любви…
Будто падающая яркая звезда на чёрном небе…
Словно мимолетный, несуществующий поцелуй…
Я была счастлива.
От этого осознания стало так ясно в голове, что вся утренняя лень развеялась. Ошеломляющее непонимание, даже нежелание признаваться заслонили чувства и…
Я проснулась одна, укутанная чуть ли ни с головой в одеяло. Одиночество, которое в минуты уединения заполняли меня в Инаре, сильно чувствовалось на огромной для меня кровати, играя на струнах всколыхнувшейся радости. Отчего-то стало холодно. Но лёгкое навождение схлынуло так же быстро, как мощный поток водопада. Я напомнила себе, что сейчас нахожусь в Инарском королевстве, а не у себя дома… В Лирии. Но прежнего чувства тоски не ощутила. Лишь мимолетный отголосок печали коснулся души, оставляя приятное воспоминание о доме.
Дом. Родной. Далёкий. Недосягаемый, пока для меня…
Я королева.
Это осознание так же невероятным событием обрушилось на голову.
Я признанная королева Инарского и Лирийского королевств. Я полноправная правительница двух государств. Я влиятельнейшая представительница из всего своего рода Совр Гориэл.
Восторг, удивление и потрясение — вот, что я испытала в первые секунды. У меня теперь были власть и сила, могущество и вседозволенность. Они пьянили и окрыляли и душу, и тело, будто упоительная победа над заклятым врагом, словно достигнутая заветная мечта, будто крепкий, со столетней выдержкой напиток, оставляя на языке и в разуме сладкий, чуть безумный привкус эйфории.
Я распахнула глаза и, разминая затекшие мышцы, потянулась. В теле, на удивление, была легкость, даже воздушность. Я ощущала себя перышком, готовая на свершение всех подвигов.
Но, прислушившись, я ощутила изменения. Нет, не в себе, а в комнате.
В воздухе летал приятный запах очень нежный, мимолетный. Он, казалось, обволакивал своей ненавязчивостью и дразнил нос своей свежестью.
Зевнув, я отогнала остатки сна и, приоткрывая балдахин, нависавшего над ложем, встала с кровати.
Вся комната была обставлена множеством цветов.
Белые орхидеи.
Красивые нежные цветы были повсюду. Ещё не завянувшие, они дарили какой-то свет этой строгой комнате и радовали глаза. Такие чистые, невинные, прекрасные… От этих цветов душа сама пела, повинуясь их красоте.
Возникло чувство дежавю.
Только тогда были алые, как кровь, розы, а теперь белые орхидеи.
Мысли хотели вернуться в те события, в прошлое, но я запретила себе этого делать. Пока для меня есть только настоящее. А в настоящем мой супруг сделал мне подарок, за который я должна быть ему благодарна.
Я прошлась по комнате, удивляясь, как такое большое количество цветов бесшумно смогли принести в комнату. Я сплю чутко. Но все равно ничего не услышала.
Магия?
Наверно.
Среди букетов белых цветов я увидела шкатулку. Она была позолочена, украшенная своеобразными рисунками, среди которых мне удалось различить древние, самые первые символы рода Дорок'ха.