Как я надеялась…
Но судьба который раз лишь злобно усмехнулась мне в лицо, разрушая такую маленькую, горящую живым огнём надежду.
Трибуны закричали громче, когда на арену вышли двое совсем не похожих друг на друга правителей. С их пришествием солнце закрыло серое облако, погружая всех собравшихся в тень. Высокие, сильные, мощные мужчины застыли друг напротив друга, внимательно изучая предстоящего соперника и готовясь к борьбе. Бесстрашные, горящие особым огнём взгляды скрестились как мечи, мысленно пронзая насквозь друг друга, и тела, напряженные до предела и готовые в любую секунду наброситься на противника. Все это распаляло публику. Они хотели зрелища, крови и битвы. Они хотели видеть победителя.
Закончена ли война между Лирией и Инаром? Да, два года назад, когда меня, пятнадцатилетнюю девчонку объявили во второй раз невестой короля Дорок'ха. Установился ли мир между Лирией и Инаром? Да, мир между нашими странами подтвердился три месяца назад, когда инарские посланники заявили всю серьезность короля Дорок'ха сделать меня своей женой, объявив точную дату свадьбы. Но наступило ли понимание между Лирией и Инаром? Нет. Разногласия и противостояния между нашими странами только растут, заставляя с обеих сторон и дальше нести смертельные потери.
Виру…
Я не узнавала в этом серьёзном, строгом и безжалостном мужчине того смешного и весёлого парнишку, с которым я сломя голову бегала по саду, играла в детстве и шутила. Я не узнавала своего брата. Или просто не хотела узнавать?
Он был стихийником. Вода, земля, огонь и воздух — все подчинялось его движениям и желаниям с рождения. Когда мне было лет четыре, Виру часто оставлял на ночь в моей комнате небольших огненных бабочек, чтобы я не боялась спать в темноте. Сейчас же целый рой огненных лезвий рванулся к королю Дорок'ха, намереваясь его разрубить на маленькие кусочки. Воздушные хлысты и каменные бруски взвивались и летели, стараясь поразить только одну цель, метили прямо на Эраса, который раз за разом отражал атаки.
Накатил страх, и я, как маленькая девчонка, вжалась в кресло, пытаясь уберечь себя. Нужно было просто не смотреть. Закрыть глаза, отвернуться и не видеть как мой брат сражался с инарским королём, с моим будущем мужем. Просто закрыть глаза ладонями, и не смотреть.
Яркие вспышки атак и защиты, мгновенные выпады и уклоны двух войнов мало походили на танец. Только на бой, отстаивание своих принципов и права считаться сильнейшим.
Как же сильно они друг друга ненавидели, сражаясь на арене под сотнями взглядов людей. Как же бездушно пытались друг друга уничтожить, превратить в пыль и сравнять с землёй, возложив на себя венец победы. И как же страшно они друг другу мстили, пытаясь причинить ещё сильнее боль. Ожесточённое сражение больше всего было похоже на помешательство убить. Нет, это не тот благородный и честный поединок между двумя лордами из знатных родов. Нет. Это только жестокое сведение счетов друг с другом.
Очередной удар нанес король Дорок'ха. Вокруг него клубились тёмные сгустки, закрывая почти все тело правителя. Неровные, большие и маленькие, они ласкались у ног своего создателя и тут же вздымались вверх, чтоб защитить от нападения. Настоящий тёмный маг, сильнейший из своего племени. Но отчего-то медлящий в своих атаках.
Эрас был невозмутим, даже когда толстые, сплетенные из льда стрелы заставили его пошатнуться и упасть на одно колено, а красное пятно разлилось по серой рубашке правителя, показывая его рану.
Трибуны взорвались сотнями вскриков, победных восклицаний и гомоном. Были слышны призывы убить, уничтожить и порвать в клочья ничтожного короля.
— Убей его!
— Позор!
— Прикончи! Давай!
- Не надо, — одними губами прошептала я.
Взгляды встретились. Один мой — испуганный, жалостливый, наполненный отчаянием, а другой его — сильный, надменный, со смертельным ответов в темных глазах.
— Не надо, — шепчу я, но он уже не смотрел.
Трибуны ликовали — инарский король стоял на коленях. Виру его не убивал. Нет, он просто сшибал короля Дорок'ха очередным сильным ударом стихии, но не убивал. Мучил, зло улыбался и унижал. Радовался. Следующий удар — и Эрас отлетает на девять метров, больно стукнувшись об землю.
Снова ликование.
Виру медленно подошел к Эрасу, заставил его встать на колени и, наклонившись, что-то сказал. Я не слышу, но брат насмешливо показывает королю Дорок'ха на меня и смеётся.
Что он делает? Поединок окончен! Можно уходить! Почему он не останавливается?
Быстрый выпад, удар — и мой брат отлетел на землю, поднимая в воздух пыль. Эрас встал с колен, и в его правой руке сгущаются чёрные нити Тьмы, превращаясь в тяжелый меч. Та же ледяная маска на лице, то же превосходство во взгляде и скука.
Удар. Оглушение…
Тишина, шум, ужас…
Моё тело цепенеет, и я не могу поверить в только что случившееся. Вокруг моего брата растекалась алая лужа крови, а я просто тупо смотрела на арену, где гордой и властной походкой король Дорок'ха уходил с места битвы. Хотелось крикнуть, зарыдать, сдвинуться с места и побеждать к телу брата, но я не могла. Тело не слушалось. Оно было приковано к этому проклятому трону и не шелохнулось.
Я проклинала себя. Молила судьбу сжалиться и оживить брата. Он же не мог просто умереть! Он обещал мне! Обещал победить, он дал слово. Почему он его нарушил?
Мне что-то кричали, дергали, куда-то несли. Не помню. Только обрезки, урывки воспоминаний, звуков и… запаха крови. Не знаю, откуда он взялся. Но запах обволакивал меня со всех сторон, будто я искупалась в целой ванне тёплой крови. И пахло так, что от себя становилось тошно. Запах крови твёрдо въелся в воспоминания того дня, ни раз преследуя меня в реальности.
Я вырвалась, кричала, делала все, чего была лишена на трибунах. Где мой брат?! Покажите мне его! Покажите!
Я извивалась на кровати, орала и плакала. Мне не было стыдно. Нет, я смеялась как сумасшедшая, указывая пальцем то на целителя, который хлопотал вокруг моей кровати, то тыкала на маму, глаза которой так же как и мои были наполнены слезами.
Мама плакала. Крупные слёзы прокладывали соленые дорожки по красивому лицу, оставляя мокрые следы. Лицо искажалось гримасой муки, а тело дрожала. Руки были сцеплены в кулак так сильно, что побелели костяшки пальцев. Мама сейчас казалась такой маленькой и одинокой. Слабой перед смертью сына. Такой же как и я.
Я успокоилась только тогда, когда мне дали снотворное. Целитель силой заставлял меня глотать какую-то густую, горькую смесь, от вкуса которой во рту моментально хотелось избавиться, просто выплюнув её обратно. Меня трясло.
Мама ласково гладила меня по голове, нежно шептала тёплые, успокаивающее слова. Пыталась помочь прийти в себя. Но в её взгляде читалась такая горечь, такая потеря, которые неотвратимо старили её на десять лет и превращали в осунувшуюся, слабую женщину. Я потянулась и обняла её. Мы вместе лежали на постели, обе убитые горем, раздирающее сердце и превращающее его в один осколок страданий и боли. Я прижималась к груди мамы, пытаясь найти успокоение. Но разве можно его найти у человека, который пережил точно такую же потерю?
Сон появился незаметно, погружая меня в спасительный тёмный туман. Просто прокручивала в голове мысли, события, тяжелые воспоминания и провалилась в сон, который дал небольшой, но нужный отдых перед новой жизнью.
Как я теперь буду жить? Без Виру? Он же мой брат.
Казалось, что это все просто ужасный сон, и на самом деле брат жив, он здоров! Вот сейчас ворвется как всегда бесцеремонно в мои покои и обнимет, скажет что-нибудь смешное, и мы вместе посмеемся над шуткой. Но этого всё не происходило, а сознание, уставшее от переизбытка потрясений, ускользнуло в темноту.
Проснулась от того, что какая-то тень накрыла моё лицо. Распахнув глаза, я посмотрела в сторону и увидела спящую маму, которая даже во сне не переставала меня обнимать. Подняла взгляд вверх и обомлела. Надо мной стоял отец. Лицо, искажённое решимостью и перекошенное гневом, было жуткое. Сильные пальцы крепко сжимали подушку, что, казалось, они вот-вот разорвут её на две половины. Отец смотрел на меня, и его взгляд прожигал, заставляя нервно передернуть плечами. Он смотрел на меня, как никогда до этого не смотрел. С презрением и отвращением. Подушка в его руках приблизилась к моему лицу, отчего я невольно отпрянула назад и сжала одеяло.