Королева должна
Войско не спит. С кряжистого холма их предводитель слышит переливчатый гул голосов, конское ржание, треск костров… Звук достигает слуха немногим ранее, чем в глаза плещет огненное марево. Людям нужно согреться, пополнить силы: с каждым осенним днем становится меньше тепла и света, солнце впадает в спячку. Солдаты сбиваются в стаи возле десятка разведенных кострищ.
Хладная осень мстительно щиплет лица мужчин и женщин — все они побывали в битве за Эльбст и одержали победу. Геройски павших в тот день унесли быстрые воды Эльбст прямо в загробный мир. Те же, кому удалось пережить резню, сегодня готовятся к штурму столицы, сидя, считай, в двух шагах от крепостной стены. Костры полыхают в предрассветном мраке, их приказано не гасить: пусть королева явственно видит гнев своего народа.
Предводитель в накидке из рысьей шкуры шагает к подножию холма. Вопреки всем представлениям о былинных военачальниках, предводитель — женщина не самого дюжего сложения, невысокая ростом. Она не так молода и не красавица: грубо очерченный подбородок, тонкие губы и нос с горбинкой (такая, впрочем, считалась породистой) придают ее лику хищное выражение, хотя маслянисто-черные кудри весьма хороши. Имя женщине — Эридвен. В народе ее назвали будущей королевой, а при дворе да при нынешней королеве зовут наглой бунтаркой. Сама Эридвен в равной мере согласна с любым из прозвищ. Присвоить себе королевскую армию и повести ее на захват столицы — это неслыханно наглый поступок — и от исхода дела теперь зависит, быть ли ей на престоле.
Она шагает вдоль разбитых войсками шатров, приветствуя знаменосцев и адъютантов нервным кивком головы. Из-под накидки на ее серебристом нагруднике виднеется полустертый королевский герб — такие же красовались на развернутых синих полотнищах повстанческой армии. Здесь искренне верят, что именно бунтовщики представляют волю страны и народа, поэтому от традиционных символов отказываться не стали.
— Моя леди, — встречает ее у штабного шатра сэр Хьюстер — ближайший советник. Он тоже нервничает, говорит себе Эридвен, взглянув на его лицо: словно вытесано из камня. — Вас долго не было, мы начали волноваться, — добавляет он.
— Молилась всем духам, какие есть, — отвечает она. — На то, чтобы вспомнить всех, ушло много времени. Но вот я здесь и должна спросить: все готово?
Сэр Хьюстер почтительно наклоняет темную с проседью голову.
— Как было велено, мы отобрали три тысячи лучших солдат. Оставшиеся уже к вечеру замкнут столицу в кольцо и отрежут от внешнего мира, но еще утром я поскачу с тремя тысячами вперед и начну зачищать город от королевской гвардии. Только она и осталась у королевы. А вы, моя леди, прибудете следом за нами. Вы не должны идти сразу в самое пекло: с вашей гибелью все на свете утратит смысл.
Эридвен слушает краем уха, ведь все это обсуждалось не раз. Куда больше ее занимает мысль: вот бы скорее все это кончилось… Спустя полгода странствий, лишений, ожесточенных боев, поисков пропитания для многотысячной армии Эридвен с грустью думает, что сама разорила страну. Там, где проходили ее войска, не оставалось ни крошки, ни зернышка; в королевстве мятеж, а великой мятежнице нечем утешить обнищалых крестьян. Разве что уверениями, дескать, сядет она на трон, и мало-помалу все придет в должный вид: истоптанные поля превратятся в зеленые и плодородные, в домах появятся молоко и хлеб, а разруха сменится процветанием. Став королевой, Эридвен бросит все силы на защиту внешних границ и укрепление государства. Крестьяне вполне понимали, что на это уйдут годы, десятилетия, но возражать не смели. В конце концов, Эридвен и ее армия целых полгода оберегали страну от вторжения сопредельных государств. С божьей помощью — уберегли.
Теперь нужно разобраться с первопричиной.
Сэру Хьюстеру, Гагерсу, лорду Катлеру и остальным вельможам не терпится обсудить с Эридвен детали грядущего сражения. Та же пристально вглядывается в развернутую ландкарту, подмечает расположение противоосадных орудий и расстановку сил. Гвардия королевы сделает все, чтобы не дать трехтысячному отряду Эридвен прорваться в город. Гул за пределами штабного шатра нарастает: войску дана команда выстроиться с равнением на столицу, полным ходом идет подготовка штурмовых орудий. Тяжелые конники седлают своих питомцев, и отовсюду уже слышен топот копыт.
Армия добиралась сюда три месяца, по пути отражая захватнические атаки чужеземных завоевателей. Те воистину имели шакалий нюх, раз почуяли гнилостный смрад отчаяния с родины Эридвен: королевство билось в агонии, и виновата в том королева. Это она, когда король Урбарт находился при смерти, приняла на себя командование и отослала добрую половину войск на другой конец королевства, поставив над ними молоденького военачальника. «Наш Великий» — прозвали его солдаты и говорили о нем с неизменным пренебрежением. Новый командир был всему обучен, но ни черта не смыслил в военном деле. В первой же схватке с извечным врагом-чужеземцем Их Великий потерял треть армии и панически отступил. То же было и во второй, и в третьей. Эридвен — тогда еще никому не известная — сражалась и отступала вместе со всеми. Чужеземцы одолевали, и вскоре другие страны услышали о смехотворно-тщетных стараниях Их Великого защитить державу. Вот тогда-то и потянулась цепь нескончаемых смертоносных баталий… Но одна из них сделала Эридвен героиней.