Вадим округлил глаза и расхохотался в голос.
— Оригинально, но уже было. А обязательно это делать самому?
— Ну не Свену же, — с видом шутника сказал Стас и жестоко улыбнулся. У меня от этой улыбки поползли по спине мурашки. Я всё смотрела и смотрела на шарф с возрастающим ужасом.
Вадим вновь рассмеялся: — Слишком мёртв для этого.
Пришлось моргнуть от переполнившихся слезами век. Значит, Свена убили, а Патрика? Почему девчонки ничего не говорили мне об этом? Не знали?
Вдруг Вадим решил подойти ко мне, встал недалеко и долго, изучающе смотрел.
— Выглядишь ты, честно сказать, не очень цветуще. Похожа на ту малолетку, которую чуть не поимел братец Антон. Кстати, неглупый малый. Но слишком ленивый, чтобы что-то делать. А ты оказалась предприимчивее, молодец. Деньги почуяла, — он кивал, брезгливо улыбаясь, — думала, будешь руководить Стасом и всеми, так?
— Вы людей судите по себе, везде ищете подвох и обман. — Я глубоко вздохнула: — Везде интриги. Всё это глупо, всё гораздо проще. Иногда просто бывает — люди любят друг друга. Вам не понять.
Он поднял брови и рассмеялся издевательски, долго, до слёз.
— Посмотрите на неё — жалкая сучка высказалась. Да что ты знаешь о жизни, девочка? Ты же наивна, как младенец. Твоя любовь — это пыль, придуманная твоими мозгами канареечными. Ты же совсем не знаешь его, ну ничего, сейчас узнаешь, как узнала твоя подруга Кристина, которая связалась с тобой, потому что видела в тебе себя. Глупую маленькую девочку, не смотрящую дальше своего носика. Принца из сказки им подавай. Ребёнка, семью и все атрибуты общества. Чушь, трата времени и сил на глупости. И ты возомнила, что он, — Вадим указал на Стаса, — человек с богатым опытом, влюбится в тебя, жалкую интриганку?
— Он любил меня, вам не понять. Но ответьте мне на один вопрос, — грубо перебила я, — почему вы придумали папку с документами, которые я якобы собрала для кого-то против вас? Неужели вы меня так боитесь, раз я жалкая девочка?
Вадим самодовольно улыбнулся: — Не надо было мне ничего придумывать, всё есть, как есть. Ты сама виновата. Надо было жить тихо по нашим правилам.
— Хватит, — поднял, наконец, руку Стас и завязал на моих руках шарф. — А ты не дёргайся, будет больнее. Пошли.
Он сильно стиснул предплечье моё и повёл из комнаты. Я пыталась успевать за ним, но он буквально тащил меня волоком со злобой и раздражением.
Меня вывели во двор, было пасмурно сегодня и прохладно, накрапывал дождь. Я почему-то подумала, что сейчас точно такая же погода, как и в тот вечер, когда я впервые увидела Стаса.
Он посадил меня в машину на заднее сиденье, сам сел рядом, вёл Павел. Они ни о чём не говорили, Мишин с нами не поехал.
Я сидела и глотала нервный ком в горле, хотела многое сказать, столько слов крутилось на языке, а не выдавила и звука. Меня колотило, бросало то в жар, то в холод.
Ехали мы долго, очень долго, у меня затекла спина от напряжённого сидения, но странное дело, не затошнило и не укачало. Просить остановиться не пришлось. Хотя не знаю, может быть, они убили бы меня там же. Часа через два пути машина остановилась. Я вцепилась ледяными пальцами в сиденье, опустив голову.
Стас снял шарф с рук и долго смотрел на меня. Я была напугана, челюсти свело от подступивших рыданий.
— Стас… не надо, — еле выдохнула я и повернулась к открывшему с моей стороны дверь Павлу.
Вышла. Мы оказались в каком-то маленьком городке на подъездной дорожке перед домом. Я думала, меня везут в глухой лес.
— Заходи, — кивнул Павел серьёзно.
Я прошла во двор, зябко поёжившись. Дождь усилился, небо повисло прямо над головой. Тогда острая догадка пронзила меня — здесь мне сделают криминальный аборт. Я буду сопротивляться, а меня свяжут… Господи!
Дом был большой, но не новый, в один этаж с красивой черепичной крышей бардового цвета. Рядом во дворе стояла летняя кухня поменьше дома, флигелёк, из которого вышла женщина лет пятидесяти в красном фартуке поверх спортивного костюма.
— Привезли? Хорошо. А она худая сильно, это ненормально. Должна хорошенько кушать, — первой заговорила женщина, разглядывая меня лучистыми синими глазами.
Я смотрела на неё исподлобья, обхватив себя руками.
— Здравствуйте. Укройте нас от дождя. Да и проголодались мы, — Стас обнял меня одной рукой, как в старые времена и провёл в дом.
Большие светлые комнаты, всё чисто, мебель простая, но хорошая, хотя и не новая. Меня посадили в столовой за стол и оставили одну. Я огляделась, ища признаки мерзких дел, которые творятся в этом доме — детоубийство на любом сроке.
Внезапно сзади появился Стас, наклонился и поцеловал меня в макушку. Сел напротив, сложил руки на столе и медленно произнёс: — Сейчас я попрошу тебя выслушать меня и понять. Я буду говорить долго. Но теперь у тебя очень много будет свободного времени, потому что с этого момента ты мертва. Для Вадима. И всё это был сыгранный мною спектакль, начиная с того дня, как тебя изнасиловали подонки Патрик и Свен. С того дня, как Вадим пришёл ко мне и потребовал твоей головы взамен на информацию, которую он собрал о тебе, якобы шпионке. Мне пришлось делать тебе больно, чтобы сохранить тебе жизнь, а согласно статусу я должен был убрать тебя. Если уж Вадим уверен в твоей лживости. Я сделал по-своему, запер тебя, отверг публично, он был удовлетворён. Но я не выдержал. Я сам сломался, пришёл к тебе и еле сдержался, чтобы обо всём не рассказать. Сконцентрировался на сексе — так было легче играть свою роль, даже ты не должна была ни о чём подозревать. Ты не знаешь Вадима. Он мог бы заподозрить, если бы мы виделись или ты не достаточно бы переживала. Он наблюдал за тобой, это точно. Я оступился в своей игре, ты забеременела, но это было бы прекрасно при других обстоятельствах. Теперь мне придётся тебя спрятать и продолжить игру, пока я не завершу её. Для Вадима я убил тебя.
Он замолчал и просто смотрел на меня. А я вдруг ощутила сильное головокружение и вцепилась в стол, зажмурившись. Стас вмиг оказался возле меня, подхватил на руки и отнёс в глубину дома, уложив на пышную широкую постель.
— Всё-таки тебя должен осмотреть доктор. Елена Максимовна в прошлом акушер-гинеколог, я её специально нанял. Она будет ухаживать за тобой, контролировать и жить здесь.
Я чуть улыбнулась: — А я думала, она мне сделает криминальный аборт.
Он хмыкнул: — Значит, я немного переиграл, что ты так напугалась.
— Я не верю, мне было так страшно, так больно. Я полтора года жила в кошмаре, — сумела спокойно сказать я и разрыдалась в голос. Будто с этими слезами уходили и все мои несчастья, горе и одиночество.
Через несколько часов он уехал, оставив меня со спокойной душой с Еленой Максимовной в тихом местечке. Завтра к нам должен был ещё переехать и наш охранник — Михаил, который бы с нами жил постоянно.
Врач осмотрела меня и сказала, что срок приблизительно девять-десять недель, но нужно УЗИ обследования, чем мы на неделе и займёмся. По документам я теперь была Алёна Викторовна Поплавская. Так меня все и называли. Аглая ушло в прошлоё. Надеюсь, не навсегда.
После того, как мы пообедали все вместе — я, Стас, Павел и Елена Максимовна, а я действительно с удовольствием ела впервые за долгое время, мы со Стасом лежали на той самой пышной кровати в моей теперь комнате и долго разговаривали.
Конечно, мне было не по себе оттого, что Стас теперь рядом со мной, снова любящий и нежный. Это было похоже на странные нереальные превращения, я не могла ещё свыкнуться с этой мыслью. Я поймала себя на мысли, что вся напряжена, натянута, как тетива, словно опять ожидала подвоха. Не зло ли он шутит таким образом, не окажется ли это моим сладким сном, а я снова проснусь в той гулкой холодной комнате в правом крыле третьего этажа и буду одна много-много дней, и ничего не изменится, пока он не придёт и не убьёт меня.
Это были безумные мысли, я говорила и говорила о них, не могла их выносить сама. Нужно было освободиться, нужно было, чтобы Стас успокоил меня.