И вот настал день, когда Анна получила сообщение о том, что больница в Джермантауне уже готова и что в ближайшее время прибудет машина, чтобы перевезти всех пациентов и оборудование. Анна и Стенли должны будут отправиться туда на «лендровере», когда из дома Кики все вывезут, а сам дом закроют. Их новая сотрудница, сестра Маргарет, уже ждала их в миссии.
На следующее утро, как только рассвело, джермантаунский «лендровер» уже стоял перед домом Кики, а водитель-африканец из Додомы сидел на земле, опираясь спиной о колесо. Он ездил туда-сюда весь день, пока больничные помещения не опустели.
Анна и Стенли задержались в доме, чтобы проследить за сохранностью имущества Кики. Когда картины снова развесили на стенах, а мебель расставили по местам, Анна ощутила, что Кики в доме. Безмолвно блуждая по комнатам, она поймала себя на том, что пытается мысленно обращаться к незримо присутствующей здесь хозяйке.
Позволь мне остаться! Помоги мне сбежать! Спаси меня. Сделай меня сильной.
Мтеми принадлежал к числу тех вождей, которые не гнушались помогать своим людям. Он считал, что обязан быть здесь, — он вождь ваганга, его племя только выиграло, оттого что вблизи их деревни разместили больницу. Однако он старался держаться от Анны подальше.
Когда все необходимое было наконец сделано, перед домом собралась толпа, чтобы попрощаться с Анной и Стенли. Их помощники и Ндатала плакали, передавая им на прощание подарки. Вдруг все утихли, потому что вперед выступил Мтеми, чтобы вручить официальные дары от всех ваганга.
— Мы благодарим вас, — сказал вождь на языке своего племени, а затем повторил эти же слова на суахили. — От всего сердца благодарим.
Произнося это, он пристально смотрел Анне в глаза. Она видела, что его глаза блестят, и не только от яркого солнечного света.
— Ты — вторая белая женщина, которая по праву заслужила место в нашем племени, — продолжил он.
Он подал знак, и мужчина из местных сделал шаг вперед, держа в руках самодельный табурет. Анна подошла ближе, чтобы принять этот подарок. Мтеми покачал головой:
— Твой стул будет храниться в хижине наших предков. Вместе со стулом Кики.
Настал черед Анны говорить.
— Прощайте, и спасибо вам всем. — Слова с трудом слетали с ее губ. — Я никогда не забуду время, проведенное здесь, с вами.
Договорив, она поклонилась. Она сцепила руки так крепко, что костяшки пальцев побелели.
— Что случилось? — вполголоса обратился к ней Мтеми.
Она непонимающе посмотрела на него.
— У тебя кровь, — сказал он.
Проследив за его взглядом, Анна увидела, что из пальца на ее руке идет кровь. Она с трудом припомнила, что порезалась об острый угол картинной рамы.
— Я поранилась, — пояснила она.
Я истекаю кровью внутри. Умираю…
— Нужно промыть рану, — твердо сказал Мтеми.
Он обращался теперь к Стенли, который уже принес из «лендровера» бинт и пузырек с настойкой из плюща. Толпа замерла, наблюдая за тем, как вождь уводит Анну в дом.
Анна и Мтеми стояли в кухне Кики возле раковины, рядом с огромным окном, которое выходило на лужайку, где все еще находились ваганга. Они не попытались подойти ближе, но следили за каждым движением своего вождя.
Мтеми взял руку Анны в свою и подставил порезанный палец под струю воды. По его темной коже сбегала вода, окрашенная ее кровью. Через несколько секунд он закрыл кран. Бережно вытер уголком своей накидки ее пальцы, ладонь, запястье и предплечье. Полил настойкой порез. Анна почувствовала легкое жжение, но ей казалось, что все это происходит не с ней, — ведь Мтеми держал ее за руку, он был так близко. Его рука была теплой. Сильной.
Мтеми взял бинт и начал перевязывать палец Анны. Его движения были медленными, будто он хотел оттянуть момент расставания. Анна вглядывалась в лицо Мтеми, затаив дыхание. Его прикосновения были такими осторожными, такими нежными! Ей казалось, что он слишком быстро перебинтовал ее порезанный палец и завязал узелок.
— Все, — сказал Мтеми.
Bсe.
Он улыбнулся Анне одними губами. Глаза его были холодными. Это последнее слово было произнесено резко, срывающимся от боли голосом.
— Теперь все в порядке.
— Спасибо.
Анна посмотрела вождю в глаза. Их взгляды встретились и долго не отпускали друг друга. Затем он отвернулся, разорвав эту незримую связь, и вышел.
Снова появившись перед своими людьми, Мтеми кивнул Стенли, а затем ушел, не оборачиваясь. Зная о том, что на нее устремлены все взгляды, Анна решила быть твердой как скала. Но она не смогла удержаться, чтобы не обернуться и не посмотреть, как он уходит.
Как решительно удаляется его высокая фигура.
Как он скрывается за кустарником.
Вскоре и остальные последовали за вождем, оставив Анну, Стеили и их помощников на дороге у загруженного «лендровера».
— Я буду через минуту, — пообещала Анна.
Она побежала через сад и вскоре скрылась за опущенными ветвями погребального дерева Кики. Стоя там, она представила лицо давно умершей женщины. Она видела ее глаза, дерзкую улыбку. Она попыталась вызвать знакомое ощущение присутствия Кики — перенять силу от человека, который, как ей представлялось, был стойким и независимым, храбрым и свободным.
Опустив взгляд, Анна заметила что-то яркое среди увядших цветов у подножия дерева. Она наклонилась и подняла находку.
Кроваво-красная роза.
Поднеся цветок к лицу, она глубоко вдохнула его аромат. Он был сильным и сладким. Запах обволакивал ее, принося с собой воспоминания о Мтеми, яркие и четкие.
Вот Мтеми появляется у нее за спиной. Улыбается. Обращается к ней. Мтеми поднимает в воздух капризничающего ребенка и нежно прижимает его к своей груди. Мтеми танцует с копьем в руке во время нгомы. А потом молча ждет ее в тени деревьев.
Теперь он казался ей более настоящим, чем когда-либо с момента их знакомства.
Более дорогим сердцу…
Вернувшись к «лендроверу», Ант открыла боковую дверцу и потянулась достать что-то с сиденья. Вытащила из машины свой чемодан. Затем нашла медицинскую сумку и микроскоп в старом деревянном ящичке. И поставила эти три вещи прямо на землю возле автомобиля. Было что-то невозможное, нереальное в ее действиях — она будто видела сейчас себя со стороны. Она обернулась к Стенли.
— Я не еду, — сказала она.
Потрясение, страх, сомнение, а потом боль отразились на лице мужчины. Он посмотрел Анне в глаза. Африканец ничего не сказал, но она знала, что он в полной мере осознает, насколько неправильно то, что она делает. Он медленно кивнул.
— Помолимся вместе, — сказал Стенли.
От его слов у Анны перехватило дыхание. Если бы Стенли все же попытался разубедить ее, предостеречь, то ей, возможно, легче было бы попрощаться с ним. Она склонила голову, ее глаза наполнились слезами, пока она слушала, как Стенли произносит привычные, знакомые ей фразы, обращаясь к Богу. Он сделал выразительную паузу, будто давая Анне последний шанс передумать, и лишь потом закончил молитву, произнеся заключительное «Аминь».
Он пожал ей руку, это рукопожатие было крепким и уверенным. Затем он сел в «лендровер», повернул ключ зажигания и медленно тронулся с места.
Анна запаниковала так, что ей стало дурно. Она не могла оторвать взгляда от Стенли, его сильных рук, держащих руль, его склоненной головы, его неизменной рубашки цвета хаки. Она почувствовала непреодолимое желание побежать за автомобилем, сказать, что она передумала. Но так и не смогла сдвинуться с места. И он уехал.
Решение было принято. Она осталась одна.