Выбрать главу

Анна Мейсон.

Кейт замерла. Она не хотела читать дальше, но знала, что должна…

Анна Мейсон писала, что хочет связаться с Кейт, что она была самой близкой подругой Сары и что у нее есть некая информация, которую она хотела бы сообщить Кейт. Анна Мейсон просила Кейт написать ответ по указанному адресу. Больше в письме ничего не было.

Кейт не сводила взгляда с четкого почерка — точнее, с адреса.

Ква-Мойо. Почтовое отделение Мурчанза. Танзания.

Мурчанза! Ближайший к Лангали город…

Знакомое название вызвало приступ острой боли. Кейт сосредоточилась на других словах. Ква-Мойо. Она быстро и легко перевела эти два слова: дом сердца. Что бы это ни было — деревня, а может быть, ферма, — она никогда не слышала о таком месте.

Кейт начала мерить шагами комнату. Она пыталась рассуждать спокойно. Кто эта женщина? Знакомы ли они? Миссионеры иногда проезжали через Лангали, следуя в Уганду. А в больнице за эти годы сменилось несколько медсестер. Но как бы Кейт ни копалась в памяти, она так и не смогла вспомнить никого по имени Анна. Или сестра Мейсон. Или мисс Мейсон.

Остановившись у окна, Кейт безучастно посмотрела на сад. Вообще-то ей хотелось связаться с женщиной, ставшей свидетелем убийства ее родителей, оказавшейся рядом с ними в последний день их жизни. Но ей мешал страх — она боялась того, с чем ей, возможно, придется столкнуться. Зачем усиливать ту боль, которую она уже испытывала? Существует только одна реальность, и ничто ее не изменит. Это реальность ее кошмаров: кровь на полу, крики ужаса среди ночи, изрубленная плоть. Кошмаров, из-за которых она бочком проскакивала мимо окон мясных лавок и не могла смотреть фильмы, так нравившиеся ее друзьям. Кошмаров, от которых она когда-то пыталась избавиться, погружаясь в соответствующие ситуации: дежуря ночами в отделении интенсивной терапии, оказывала помощь пострадавшим в уличных драках и автомобильных авариях. Она пыталась перенаправив свой ужас в русло восхищения искусством зашивания раны иглой, тонкой задачи соединения разорванной плоти. Но ничего из этого не сработало. Ужас и боль никуда не делись. Все эти годы существовала только одна бесспорная для нее истина. Кейт прониклась ею. Истинным было вот что: невозможно выжить, поддаваясь своей боли. Нужно было как-нибудь избавиться от нее и забыть о ней. Скрепить сердце.

Кейт смяла письмо и сжала его в кулаке. Ее захлестнула волна гнева. Зачем этой женщина вот так бесцеремонно врываться в ее жизнь? Спускать с цепи ее боль, которую она так тщательно спрятала? Кем незнакомка себя возомнила? Хочет поговорить с Кейт, словно они подруги.

Кейт подошла к камину в гостиной. Летом там стояла декоративная пирамидка из сосновых шишек и хвороста. Девушка чиркнула спичкой и разожгла огонь.

Когда языки пламени поднялись достаточно высоко, она бросила в камин письмо от Анны Мейсон. Она смотрела, как морщится и чернеет бумага, как зеленеют чернила. Затем она стала вырывать страницы из книги преподобного Уайта и бросать их в огонь одну за другой. Наконец она отправила туда же остатки книги и наблюдала за тем, как та постепенно кремируется. Кейт не шевелилась, пока последний клочок не превратился в пепел.

Тогда она вышла и купила газету. Небрежно пробежав взглядом некрологи, она выбрала себя новое имя. Мэриан Крейг. В том, что она позаимствовала имя совершенно незнакомого ей и к тому же умершего человека, ей чудилась мрачная ирония. Но когда Кейт приехала в мэрию, чтобы заполнить бланки и официально сменить имя, она поняла, что старое имя очень ей нравится. Ведь именно его выбрали для нее родители. В результате она понесла свое имя в новую жизнь и отказалась только от слишком известной фамилии.

В тот же день Кейт отправила в миссию письмо с просьбой больше не пересылать ей почту — никогда. Затем она написала Анне Мейсон, сообщив той, что не желает с ней общаться — ни сейчас, ни в будущем. Наконец она собрала все, что связывало ее с прошлым, — все, имевшее отношение к Африке, миссии, христианству, — и спрятала это в металлический сундук, который задвинула в самый дальний угол чердака.

Непривычная пустота дома оказалась притягательной. Кейт получала удовольствие от эха своих шагов по полу, на котором больше не было африканских ковриков. Голые стены, чье пространство не нарушалось рамами картин и украшениями, соответствовали тому, как она себя чувствовала. Чистой и пустой. Новой страницей, ждущей начала новой истории.

Кейт не отрывала взгляда от глазка, наблюдая, как Джейн возвращает конверт в почтовый ящик. По лицу седой женщины промелькнула тень не то озадаченности, не то неуверенности.

Кейт отошла от двери. «Зачем соседке проверять мое имя?» — спрашивала она себя, возвратившись в кухню. Что она надеялась узнать? Кейт очень хотелось отмахнуться от этих мыслей, считать женщину чудачкой, безобидной сумасшедшей. Но было в Джейн нечто такое, что противоречило подобному выводу. От нее веяло серьезностью, чем-то глубоким и сильным, отчего не так-то легко было отмахнуться.

Кейт наклонилась над кустом, выбирая завявшие цветы и бросая их в мешок для мусора. Аромат, который они издавали, был тонким и давним. Она едва успела привести в порядок половину куста, когда почувствовала на себе чей-то взгляд. Подняв голову, она увидела, что соседка смотрит на нее через забор. На секунду она ощутила раздражение из-за нового вторжения — ведь Джейн только вчера заходила, чтобы одолжить сахар, — но сразу же успокоилась, поймав теплый взгляд женщины.

— Доброе утро, — поздоровалась с ней Джейн. Она демонстративно обвела взглядом сад, следуя по широкому изгибу дорожки, пока та не уперлась в забор. — Я просто подумала, что вам бы не помешало больше пространства. Весь сад мне не нужен. — Джейн улыбнулась. — Мы могли бы передвинуть забор.

Кейт уставилась на нее, пытаясь осознать сказанное. Никто просто так не отдает часть своей земли соседу. Но, похоже, Джейн не шутила. Кейт не знала, что и сказать.

— Мы могли бы подписать соглашение, — продолжила Джейн. — Чтобы вы знали, на каком вы свете. Вы же не станете проделывать огромную работу по обустройству территории, рискуя потерять ее. Я все продумала. — И она замолчала. Но улыбнулась. Слабой, таинственной улыбкой соблазнительницы.

Кейт встретилась с ней взглядом и попыталась заглянуть за ясные серо-зеленые глаза, понять, что именно женщина задумала. Она покачала головой.

— Спасибо, это очень щедрое предложение. Но я не могу его принять.

— Только представьте, — не сдавалась Джейн, — вы могли бы получить эту часть. — И она провела рукой линию в воздухе, прежде чем уйти в дом.

Кейт посмотрела ей вслед и стала на нижнюю перекладину забора, чтобы оценить размер территории, обозначенной Джейн. Она сразу увидела, как естественно можно было бы расширить свой сад. И тогда появится место для настоящего пруда с обложенными камнем краями. И с каменными клумбами для лотоса…

Прогнав от себя образы пространства, света и движения, Кейт слезла с забора. Она знала, что не сможет принять предложение Джейн. Тем не менее оно висело в воздухе — будоражащее, соблазняющее… Оставив в покое куст с засохшими цветками, Кейт вернулась в дом.

Когда она вошла в гостиную, из-за ее спины подул ветерок, вынудив чертежи сада на пробковой плитке затрепетать. Кейт быстро прошла мимо, стараясь не смотреть на них.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Почва, много лет не знавшая мотыги, была твердой и никак не поддавалась. Кейт уронила инструмент и сняла кожаные перчатки: работа с землей всегда тяжела, да и день выдался теплым. Ее рубашка промокла от пота, на пальцах вздулись волдыри, плечи болели… Но дело продвигалось. Некоторые клумбы уже заняли свои места, и еще Кейт успела разметить дорожки. Скоро настанет время звонить водопроводчику, поговорить с ним об установке фонтана — ведь еще надо было решить, откуда брать воду: с ее собственного участка или с участка Джейн.

Прошел почти месяц с того дня, как Кейт приняла предложение соседки. Она решилась на это после того, как Джейн показала ей соглашение. Переуступка прав. Все было изложено четко и понятно, и этот документ наконец заставил ее поверить в реальность происходящего.