— Есть ли у Бога сила вызывать дождь?
Анна вздрогнула от такого прямого вопроса.
— Конечно есть.
— Но если христиане молятся о дожде, — продолжал Мтеми, — разве они не делают то же, что и Зания? Дождь может пойти. А может и не пойти. И Бог скорее ответит на вашу молитву в сезон дождей, чем в засуху…
Анна отвела взгляд. Она вспомнила отрывки стихов из Библии:
«Попросите, и дано будет вам» [14].
«… ибо он посылает дождь на праведных и неправедных» [15]
Она нахмурилась. Потом смутилась.
— А пока, — продолжал Мтеми, — мы здесь все вместе, все племя, думаем о дожде и ни о чем другом. Мы думаем о том, как дожди напоят огороды, а огороды накормят нас. Мы вспоминаем о том, какие хорошие урожаи мы собирали. Это тоже является частью ритуала.
Анна кивнула. Ей стало ясно, что еще немного — и она сможет принять абсолютно другой принцип мышления, когда «да» и «нет» — факт и легенда — не противоположности, а скорее просто разные подходы к одному и тому же. Эта мысль была нечеткой и сформировавшейся не до конца, но в ней она видела проблеск чего-то странного и нового, волнующего и заманчивого.
Голос Мтеми ворвался в ее мысли.
— Я как-то слышал, что Танганьикская сельскохозяйственная корпорация наняла специалистов по искусственному вызыванию дождя. — Анна, заинтересовавшись, повернулась к нему. — Им нужно было накормить восемь тысяч голов крупного скота, а дождей не было. Специалисты летели сюда из самой Англии и привезли с собой в ящиках кучу всякого оборудования.
— Они вызвали дождь? — спросила Анна.
Мтеми ответил не сразу: он сначала помучил ее молчанием. Наконец его лицо расплылось в улыбке.
— Они долго готовились, — сказал он. — И пока они готовились, дожди пошли сами.
Анна засмеялась. Ей хотелось смеяться и смеяться, не останавливаясь. Теплый звук ее смеха свободно порхал в воздухе, подпитываясь той радостью, которая, похоже, всегда обитала внутри нее. Она знала, что Мтеми смотрит на нее.
Внезапно он наклонился к ней так, что его губы почти прикоснулись к ее уху.
— Сегодня будет полнолуние, — прошептал он по-английски. — Я хочу, чтобы ты увидела, как луна отражается в воде.
Он помолчал, оглядываясь и небрежно кивая каждому, с кем встречался взглядом. Затем он снова заговорил, неторопливо и внятно:
— Когда ты пожелаешь всем спокойной ночи и уйдешь в свою хижину, подожди, пока в деревне все утихнет. Потом иди к берегу озера. Там и встретимся — в том месте, где старое дерево упало в воду. — Он отвернулся. — Ты услышала? — спросил он снова на суахили.
Анна кивнула. Ее сердце колотилось как сумасшедшее.
— Да, я услышала.
На берегах серебристого озера скользкая грязь блестела, словно атлас. Анна чувствовала, как прохладная вода облизывает ее ступни, а жидкая глина просачивается между пальцами.
Старое дерево находилось недалеко от того места, где тропинка выбегала из леса. Подходя к нему, Анна не сводила глаз с его кривого ствола. Не доходя до дерева несколько шагов, она стала пристально всматриваться в отбрасываемую им тень.
Сначала она увидела накидку из леопардовой шкуры: темные пятна выделялись на фоне желтой охры. Потом она разглядела очертания тела Мтеми. Анна шла прямо к нему. Нетерпение, уже давно копившееся в ней, смягчило ощущение нереальности происходящего. Казалось невозможным, что они будут вместе, наедине, после столь долгого ожидания.
Она все еще была в ритуальном одеянии — ткань скользила по ее ногам при ходьбе, источая запах ладана. Аромат доходил до ее ноздрей, а затем терялся в землистом дыхании озера.
Два силуэта встретились без единого слова. Они стояли рядом, глядя на полную луну на ясном небе. Пейзаж дышал тишиной, несмотря на крики ночных птиц, кваканье лягушек, непрерывное жужжание множества насекомых.
Анна заговорила первой. Нервничая, она вспомнила уроки Элеоноры, преподанные ей в детстве; мать часто повторяла, что следует поддерживать беседу.
— Когда я была маленькой девочкой, — голос Анны звучал глухо и неуверенно, — я думала, что на луне живет один человек.
Мтеми отрицательно покачал головой.
— Не человек, а кролик. Вон его уши.
Он указал на луну. Анна медленно водила глазами по контуру его руки.
— Но я позвал тебя сюда не для того, чтобы изучать небо.
Тон Мтеми заставил Анну снова посмотреть на его лицо. Заглянуть в его темные, теплые глаза. Постепенно его слова оформились, обрели смысл. Дикий, невозможный смысл…
— Ты готова? — нежно, приглушенным голосом спросил Мтеми. — Ты должна сказать.
Анна растерянно смотрела на него. Так много было говорено о необходимости следования обычаям племени! Возможно ли, что теперь, каким-то образом освобожденные серебристым прикосновением луны или тихим изяществом озера, они вправе сами выбирать?
Анна потянулась к Мтеми. Ее руки замерли, еще более бледные в полумраке, пальцы-лепестки изогнулись, словно у кувшинки.
— Я готова.
Он увел ее от воды, к полосе высокой сухой травы, вплотную подходившей к деревьям. Там он снял накидку и положил ее на землю, превратив колкие травинки в ложе из сена. Потом он придвинулся ближе к Анне. Она, затаив дыхание, ждала, когда он прикоснется к ней. Но вместо этого он сказал:
— Я хочу, чтобы ты меня поцеловала.
Анна сначала удивилась, но затем вспомнила, что поцелуй для него — нечто экзотическое. Понимание этого придало ей храбрости и силы. Она обхватила лицо Мтеми ладонями, прижимая их к щекам и подбородку. Одним пальцем она провела по изгибу его губ — твердому, но нежному снаружи. Потом она накрыла его губы своим полуоткрытым ртом. В памяти пронеслись образы из прошлого — другие зубы, другие поцелуи. Но здесь и сейчас именно она была первой скрипкой, следуя зову своих чувств.
Мтеми обнял ее, привлек к себе, крепко прижал к своей груди. Его пальцы утонули в ее рыжих волосах, лаская их и запутываясь в густой гриве. Анна закрыла глаза. Ее руки скользили по его телу, касались мышц спины, четко очерченных под гладкой кожей, гладя тело, прикрытое лишь одним-единственным куском ткани. Коснувшись губами его плеча, она почувствовала солоноватый привкус.
Чтобы развязать узелки на ткани, которую так тщательно складывала и подворачивала Патамиша, потребовалось только несколько движений. Королевская ткань комом свалилась к ногам Анны, и перед Мтеми предстала высокая бледная фигура, купающаяся в лунном свете. Мтеми, тоже обнаженный, стал фигурой другого цвета, и таинственные тени крон деревьев метались на его темной коже.
Темная рука поднялась и коснулась правой груди Анны, провела по почерневшему шраму из трех изогнутых линий. Мтеми наклонил голову и накрыл отметину ртом. Анна почувствовала, как его теплый язык ласкает выпуклые линии. Она запрокинула голову так, что ее волосы развивались у нее за спиной. Лунный свет казался ей красноватым сквозь опущенные веки.
Мтеми уложил ее на шкуру леопарда и последовал за ней: его колени оказались между ее ног, раздвинули их в стороны.
Скрытое копье.
Эта фраза Ордены пришла Анне в голову, когда он прижался к ней. Решительно, но нежно. На это прикосновение откликнулась каждая клеточка ее тела. Все остальное казалось совершенно ненужным: уши зачем-то слушали, ноги скользили по пятнистой шкуре, тщетно пытаясь упереться в нее.
Выгнув спину, она прильнула к нему. Впилась пальцами в его спину, прижимая к себе.
Скрытое копье глубоко вонзилось в нее. Заполняя, делая полноценной.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Анна и Патамиша по очереди измельчали кукурузу в ступе, сделанной из куска бревна, закругленной на конце палкой. День был жарким, и они обе задыхались от прикладываемых усилий.
— Не останавливайся, — Патамиша усмехнулась. — Время проходит мимо нас.
Анна засмеялась: в ней шевельнулось предвкушение завтрашнего события. Завтра — день ее свадьбы. Женщины племени готовили еду больше недели, а на краю деревни вырос целый лагерь — там размещали гостей. Все воины, свободные от повседневных дел, ушли на охоту, чтобы на свадебном пиру было изобилие мяса. Мтеми тоже ушел. Анна смотрела, как он уходит с первыми лучами солнца, держа в руках копье и лук, повесив на плечо колчан со стрелами. Когда он уже был готов скрыться за поворотом тропы, Анне неожиданно захотелось, чтобы он обернулся и увидел, как она машет ему на прощание. И в последнюю секунду он обернулся. Воспоминания о внезапном, сильном ощущении глубинной связи между ними теплой волной прокатались по телу Анны.