Какой-то звук заставил Никодемуса обернуться. За спиной стоял Мадра. Тролль был большим, как скала. Он тоже был голоден. Лутин услышал, как урчит в животе у великана. Звук, лишь немного уступающий по громкости раскату грома во время грозы. Никодемус знал, что опозорился.
Тролль мрачно взирал на полулиса. Лутину оставалось надеяться, что он потеряет сознание, когда этот ублюдок вырвет ему руку. Нет, лисьехвостому совсем не хочется смотреть на то, как его будут жрать.
Мадра опустился перед спутником на колени и протянул вперед правую руку. Было слишком темно, чтобы увидеть отражение каких-либо эмоций на лице серокожего. Впрочем, вероятно, лутин ничего не разобрал бы и при ярком солнечном свете. Тролли не были задушевными ребятами.
— Дай мне руку! — Не голос, а самая настоящая бездна.
Никодемус подумал было, что пора улепетывать. Но он не сможет убежать от тролля. Вероятно, лутин проворнее, но уж точно не быстрее и не выносливее этого верзилы. Мадра его нагонит. Бегство только оттянет неизбежное. Когда-то полулис учился превращаться в канюка. Но необходимое слово силы забылось. Он слишком рассеян в таких вопросах… Никодемус посмотрел на Мадру. Все равно бесполезно. Для того чтобы превратиться, нужно несколько мгновений. Если тролль увидит, как он скрючивается, как на нем растут перья, он наверняка не станет ждать, пока он улетит.
— Руку!
Коротышка сжал губы. Он перенесет это с достоинством.
Как мужчина. Тролль сказал, что позаботится о том, чтобы попутчик не умер. Но Никодемус не мог себе представить, что эти мощные лапы способны лечить тяжелые раны. Во всяком случае, не раны существ меньше рогатой ящерицы.
Рука лутина лишь слегка дрожала, когда он протянул ее троллю. Мадра схватил ладонь. Затем положил левую руку ему на плечо над правой рукой. Пятерня тролля была достаточно большой, чтобы раздавить грудную клетку кобольда.
Никодемус зажмурился. Он не хотел смотреть на это.
— Молодец, лисьеголовый. Я нашел там, впереди, следы эльфов. Ты великий колдун. Я думал, ты только болтать горазд. Прости.
Никодемус почувствовал, что у него подкашиваются ноги.
Нужно сесть. Должно быть, это сон. Он недоверчиво ощупал правую руку. Она была на месте. Но тролли не извиняются.
Никто никогда ему не поверит!
— Идем, мы их нагоним.
Никодемус хотел встать, но ноги снова подкосились. Долгий путь по золотой паутине и страх истощили его силы.
— Я больше не могу. Иди вперед. Я найду тебя позже.
Мадра запрокинул голову. Он стал похож на волка, который собирается выть на луну. Тролль шумно втянул носом воздух.
— Нет, лисьеголовый. Здесь чужие запахи. Будем держаться вместе. Хватайся за уши! — Мадра подхватил Никодемуса и усадил на плечи, прежде чем тот успел возразить.
Шея тролля была на ощупь словно отшлифованный водой камень. На кожаных ремешках висели тролльские амулеты.
Голова Мадры была лысой.
— Уши! — напомнил лутину спутник.
Никодемус медлил. Уши лутина были очень чувствительны.
Но когда Мадра тронулся в путь, выбора у полулиса не осталось. Он ухватился. Уши оказались шершавыми и, казалось, состояли сплошь из хрящей, как куриные лапы. За них было удобно держаться.
Мадра перешел на легкую рысь. Бежал он пригнувшись. Лутин не понимал, что тролль видит в этих камнях, по какому следу идет. Сам полулис не видел ничего. Но Мадра ни разу не остановился. Казалось, он был совершенно уверен в том, что делал.
Ночь давала приятную прохладу. В темноте было не разобрать, где они теперь. Но тролль был прав. Запахи здесь и впрямь были чужие, воздух — сухой и пыльный. Земли Ветров наверняка очень далеко.
Видел бы его сейчас Элийя! Лутин, едущий на тролле. Такого еще не бывало. Все сочтут Никодемуса лжецом, если он расскажет об этом. Если, конечно, они не принесут Сканге головы убийц. Тогда слава о полулисе останется в веках. Как только они устроят привал, он запишет все в дневник. Зафиксирует для вечности!
Никодемус уверенно улыбнулся. У них получится. Если он скачет на тролле, то сумеет остановить и эльфов.
Хранитель предков
Глаза кобольда были разного цвета. Один желтый, а второй голубой, как зимнее небо над Снайвамарком. Фальраха это беспокоило. Кобольд же, совершенно очевидно, в свою очередь считал гостей небезопасными, что нисколько не упрощало ситуацию. Кроха был вооружен жалким копьем, к древку было примотано каменное острие. Фальрах рассмеялся бы, если бы на камне не блестела, похоже, та же самая грязь, что и на стрелах прошлой ночью.
Кобольд едва достигал колен эльфа, а угрожающе поднятое копье указывало точно ему в пах.
Улыбайся, прозвучал в голове голос Эмерелль. Ей удавалось выглядеть в высшей степени дружелюбно. Но на нее ведь и копье не наставляли.
— Зачем вы пришли, великаны?
Малыш говорил на довольно необычном диалекте. Совсем не так, как кобольды, с которыми до сих пор доводилось встречаться Фальраху. Его было легче понимать!
— Мы эльфы, а не великаны, — приветливо ответил он.
— Вы слишком велики для эльфов. Не лги мне! Ведь совершенно очевидно, кто вы такие.
На скалах вокруг стояла по меньшей мере дюжина кобольдов. Некоторые целились в эльфов из луков. Все это напоминало Фейланвик. Все дело в Эмерелль или им просто не везет?
Фальрах поднял руки, успокаивая собеседника.
— Мы действительно ничего дурного не хотели…
— Вы съели подношение для троллей. Им это совершенно не понравится!
Фальрах посмотрел на Эмерелль. Та тоже казалась удивленной. Здесь нет троллей! Но он не станет возражать кобольду, который целится копьем ему в промежность.
— Прошу прощения. Как мы можем…
— Мы могли бы объяснить троллям, что в будущем вы не будете платить им дань, потому что ваш народ дружит с великанами, — вмешалась Эмерелль.
Кобольд опустил копье. Лицо коротышки бороздили глубокие морщины, поверх которых была нанесена потрескавшаяся белая краска. Из-за этого физиономия напоминала череп мертвеца. На теле были нарисованы кости. Впрочем, кобольд, похоже, не очень вдавался в подробности анатомии.
На груди у него были изображены лопатки. Ребра и позвоночник тоже были нарисованы как будто сзади. Правильно был изображен только череп. Глаза представляли собой большие темные провалы. Кобольд нанес поверх век сажу, чтобы усилить это впечатление. Нос не совсем вписывался в общую картину. Он торчал на лице, словно клюв коршуна. А белая краска не могла сгладить это.
Вокруг бедер кобольд обмотал грязную тряпку. На тонком кожаном ремешке висели две маленькие тыквы-горлянки.
Обувь коротышка не признавал.
Разноцветные глаза неотрывно смотрели на Фальраха.
— Значит, вы хотите сдаться?
— Ты когда-нибудь слышал о великанах, которые сдаются кобольдам? — Голос Эмерелль по-прежнему звучал приветливо. — Может быть, тебе стоит просто отвести нас к старейшинам, мы поговорим с ними.
— Отвести вас в мою деревню? Старейшины прогонят меня в пустыню. Что, если вы питаетесь кобольдами? Я…
— Я что, похож на того, кто питается кем-то вроде тебя?
Копье тут же поднялось и снова нацелилось эльфу в пах.
Очевидно, чувством юмора малыш не обладал.
— Он ничего такого не имел в виду… — попыталась успокоить кобольда Эмерелль. — Это совершенно не значит, что он ест кобольдов. Он не хотел тебя обижать. Кстати, как тебя зовут?
— Облон, Хранитель Предков, Глас Мертвых, Путешественник По Запретным Местам.
— Гордое имя, — уважительно произнесла Эмерелль.
Облон улыбнулся, отчего трещины на краске углубились.
— Если мы отдадим тебе наше оружие, ты отведешь нас к старейшинам? Я думаю, что историю об Облоне, Спутнике Великанов, скоро будут рассказывать во всех племенах.
Несмотря на краску, по лицу коротышки было видно, что он борется с собой. Наконец Облон кивнул.