Выбрать главу

25

Позорному обречена урону, Дуэсса потрясённая скорбит; Она бросает кубок и корону, Увидев, что возлюбленный убит; От роковых мучительных обид Бежать она в отчаянье готова; Оруженосец на неё сердит, Он бдительней любого зверолова; Злодейка поймана, судьбина к ней сурова.

26

А царственная дева вдалеке За битвою жестокою следила В смятении, в тревоге и в тоске, Но правота неправду победила; Своим восторгом дева подтвердила Победу: «Благородный рыцарь, вам Я благодарна; неразлучна сила С величием; награда по трудам, Но как отважному за подвиг я воздам?

27

Ты отпрыск благороднейшего древа! Я видела, как рисковал в бою Собою ты, но как могла бы дева Вознаградить великую твою Отвагу? Всю себя я предаю Тебе, но только Тот, Кто ни границей, Ни временем не связан, Кто в раю Царит, воздаст когда-нибудь сторицей Тебе за то, что ты свершил своей десницей.

28

Пусть, рыцарь, положили вы конец Кровопролитной бешеной гордыне, Началу подобающий венец Даруйте, вечной следуя святыне; Не дайте ускользнуть моей врагине, Коварнейшей, опаснейшей из жён; Из-за неё в узилище поныне Мой рыцарь благородный заточён; На помощь он зовёт, от жизни отлучён».

29

Обманщицу, лишённую свободы, Оруженосцу повелел стеречь Отважный рыцарь и вошёл под своды Туда, где можно ждать опасных встреч И полагаться лишь на добрый меч, Однако сколько доблесть ни кричала, Казалось, человеческая речь Доселе в тёмных залах не звучала; Твердыня мрачная таинственно молчала.

30

И в полумраке перед ним возник Согбенный, с бородою белой, белой, На палку опиравшийся старик, Крадущийся походкою несмелой, Беспомощной и как бы неумелой; Давно погасли светочи очей, Однако на руке его гремело Немыслимое множество ключей Заржавленных; но нет, старик - не казначей.

31

И наблюдать при этом было жутко, Как он идёт, ступая наугад; Он плёлся, в звуки вслушиваясь чутко, Поворотив лицо своё назад, Хотя вперёд смотреть идущий рад; А сей слепец, исчадие обмана Был в замке стражем всех дверей и врат, Отец приёмный злого великана; Игнаро звался он, и суть его погана;

32

Почтенье старец рыцарю внушал, Казалось, отвечать готов не ложно; «А где же челядь?» - рыцарь вопрошал; Слепец при этом вздрагивал тревожно И бормотал: «Ответствовать не можно...» А где же тот, кого в плену морил, Над кем глумился великан безбожно? Старик одно и то же говорил; «Не можно отвечать», - он снова повторил.

33

Расспросов не кончает победитель; «Ответствовать не можно», - всё твердит Ему старик, дверей и врат блюститель; Отважный рыцарь на него сердит: «Невежество, по-моему, вредит Вам, господин, хоть мудрости примета Седины ваши; умник вы на вид, Но не даёт разумного ответа Благообразие, достойное портрета».

34

«Ответствовать не можно», - повторил Слепой старик бессмысленно и тупо; И ярость принц в душе своей смирил, Решив, что на глупца сердиться глупо, Когда ему отмерен разум скупо; Глупец премудр на первый только взгляд. И вырвал принц ключи у полутрупа; Не опасаясь никаких преград, Отважно открывал он двери все подряд.

35

Затейливое видел он убранство За каждой дверью и в любом углу, Где обитало мерзкое тиранство И наслаждалось роскошью в пылу Своих злодейств; повсюду на полу Засохла кровь, как будто закололи Овечку или агнца в жертву злу Средь пагубной безжалостной неволи; Там пепел и зола - следы смертельной боли.

36

Там находился мраморный алтарь, Где кровь неутомимо проливали, Преступно истязая Божью тварь; На Бога христиане уповали, Не погружались мученики в сон, К возмездью справедливому взывали Под алтарём, и жалобнейший стон Оттуда слышался и после похорон.

37

Был принц охвачен страстью бесполезной; Открыл он дверь за дверью сгоряча, Но дверью остановлен был железной; От этой двери не было ключа, Ни стража не видать, ни палача. Но кто и где над пленником глумится? Дознаться принц попробовал, крича, Кто за решёткой ржавою томится И на свободу в ветхом сумраке стремится.