13
Дуэсса же, глазам своим не веря,
Узрела в предстоящем грозный знак;
Она в сердцах науськивала зверя,
И свирепел неукротимый враг;
Зверь возомнил, что перед ним слабак;
Но дьявольской противился гордыне
Отнюдь не самый худший из рубак;
О доблестном он пёкся господине
И был в бою подобен истинной твердыне.
14
Тогда злодейка кубок золотой
Взяла, в котором дьявольские чары
Усиливали гибельный настой,
Текучее начало тайной кары;
Он зажигал в людской крови пожары,
Которых не смирить и не постичь;
Не брызги, нет, разящие удары;
Хлестнул оруженосца этот бич,
И подавил его мгновенный паралич.
15
Несчастный пошатнулся, оступился,
В беспомощном бессилии поник;
Когтями в шею зверь ему вцепился,
С дыханием в груди прервался крик;
Торжествовал свирепый в этот миг,
Поистине безжалостный ужасен,
Но в состраданье рыцарь был велик;
Хоть великан ему ещё опасен,
Герой пожертвовать вассалом не согласен.
16
Он по одной ударил из голов
Мечом неотвратимо беспощадным
И голову рассёк он до зубов,
Над зверем торжествуя кровожадным;
Так расправлялся с чучелом нарядным
Воинственно сверкающий клинок;
Мгновенно разливаясь морем смрадным,
Кровь хлынула - дымящийся поток,
И в жиже, хлюпая, тонул уже сапог.
17
И зверь взревел невыносимым рыком,
Который показался тем страшней
В отчаянье неистовом и диком;
Как падают с подкошенных коней,
С него Дуэсса падала, но к ней
На помощь великан тогда рванулся,
Как будто был он, раненый, сильней,
И каждый перед ним бы содрогнулся;
Так он ужасен был, что рыцарь отшатнулся.
18
Былая мощь двух великаньих рук
В одной руке со смертоносным жаром
Сказалась; поднял он дубину вдруг,
Противнику грозя таким ударом,
Который сокрушил бы в дубе старом
Нутро и фибры; был злодей сердит,
И угрожал он рыцарю недаром;
Обрушил он удар на звонкий щит,
И рыцарь доблестный был с ног мгновенно сбит.
19
Тут щит упал, и кожа соскользнула
С него, и словно солнце из-за туч,
Поверхность обнажённая сверкнула;
В глаза ударил великану луч,
Который был невыносимо жгуч;
Так великану молния пронзила
Глаза, хоть был он все ещё могуч;
Дубина тщетно рыцарю грозила,
Вновь наземь падая, героя не сразила.
20
Был зверь многоголовый ослеплён
Щитом, в тени таившимся сначала;
Едва ли хищник не испепелён:
Свет солнечный поверхность излучала.
Погибель в сердце зверю постучала,
Сбивая с ног, сковав ему шаги,
И, падая, Дуэсса закричала:
«Нас побеждают лютые враги!
Так все мы пропадём, Оргольо, помоги!»
21
Не мог не слышать жалобного зова
Злой великан; он всё ещё свиреп
И поднял бы свою дубину снова,
Однако безнадёжно слаб и слеп
Пред солнечным щитом, как будто Феб
Обрёк его навеки ослепленью
Таинственною волею судеб,
Так молния по Божьему веленью
Слепит глаза греху, пороку, преступленью.
22
Вновь устремился принц в жестокий бой
И, не боясь ни гибели, ни плена,
Блестящий меч занёс над головой
И ногу великану до колена
Отсек; она безжизненней полена
Свалилась; зашатался великан,
Как дерево, которому до тлена
Топор не дал дожить, упал от ран,
И стон послышался, как в бездне ураган.
23
Как замок, поколебленный подкопом
И натиском затейливых машин,
Как бы размыт невидимым потопом
В подземных основаньях из глубин,
Вдруг рушится, повержен, в миг один
От яростного грозного удара,
Чтобы остаться грудою руин,
Так великана подкосила кара,
И, падая, потряс он глубь земного шара.
24
Отважный рыцарь гнева не сдержал
В жестоком блеске грозного металла;
Был обезглавлен враг, и он лежал
Там, где лихая смерть его застала;
Сначала кровь потоками хлестала,
Образовав нечистые моря,
Но вскоре оболочку опростала:
Чудовищного нет богатыря;
Издох и сжался весь он вроде пузыря.