— Джад, давай с Чинкой на вторую палубу через ют, я посмотрю на первой, — решила я, понимая, что времени может быть мало. Что, что сейчас, когда мы уже на воде, могло пойти не так? Меня неопределенность и неизвестный характер повреждения пугали больше, чем даже сам факт его возникновения.
Сейтар, тем не менее, прервал мои метания, подняв руку с открытой ладонью. Он стоял возле люка, ведущего на первую палубу, и вглядывался в темноту.
— Капитан… на минутку.
— Что там еще стряслось… — пробормотала я, но подошла к нему. Скрип повторился, новоизбранный квартмейстер указал жилистым, узловатым пальцем во тьму:
— Я, кажется, знаю, что у нас сломалось.
На груде ящиков, закрытых, почему-то, рыболовной сетью с ярко раскрашенными поплавками, растянулся Ульгем, некогда Ульгем де Рьюманост и оглушающе храпел во всю мощь своего большого носа. Храп резонировал от переборок, из-за чего на выходе получался страшный звук, не уступающий по морозу в жилах какому-нибудь морскому чудовищу.
— Да, — удивленно сказала я, — графский храп — оказывается, страшная сила. Почище магии. Джад, когда будет время, оббей лекарскую каюту одеялами. Я не хочу слушать это каждую ночь.
— Капитан, может, мы его просто выкинем? — предложил Стефенсон.
— Нет, — отрезала я. — Просто выполняй приказы. Деррек — поднять паруса!
— Так уже, — не слишком дисциплинировано и невпопад ответил тот.
Х-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р. Кажется, я наконец-то придумала, как назвать корабль.
Поднявшись к штурвалу, я положила ладонь на один из тонких, длинных рычагов, контролирующих мощность рунного двигателя. Поскольку вся команда уже разбрелась обустраивать каюты и проверять груз, на верхней палубе остался только Сейтарр, проверяющий бортовые баллисты, и Деррек с рыжей. А, и мастера, о чем-то оживленно беседующие около шлюпки, с которой все еще капала вода. Заметно, что они о чем-то спорят, но боковой ветер все слова настойчиво относил в сторону.
— Полный вперед, — тихо сказала я и плавно передвинула рычаг на максимальную отметку. Маховик внизу отозвался мерным гудением.
Глава 4. Вниз по течению
Что теперь красуется на носу? Правильно, нормальное название. Как можно назвать корабль «Гремящим»? Чистой воды идиотизм — он же не гремит во время покорения водных просторов, не скрежещет и вообще не издает никаких звуков, кроме традиционного шелеста такелажа и, иногда, редкие выстрелы парусов на сильном ветре. Как аплодисменты. Все равно, что назвать скаковую лошадь… ну, Гнездом. Просто как пример дурацкого названия, что не ассоциируется ни с рациональностью, ни с чувством юмора.
А мой корабль теперь называется «Храпящий», спасибо Графу. Его перетащили в докторскую каюту, причем он так и не проснулся, но звуки стали заметно тише после того, как мы плотно закрыли дверь. Краски парни так и не нашли, пришлось просто сбить часть букв и нарисовать недостающие обугленной деревяшкой — вышло неказисто, но теперь имя подходило кораблю, предполагаемой деятельности и лично мне. Джад остался недоволен, но кто ж его спрашивать будет?
Да, шхуна — это она. Но корабль ведь — он? Да и как-то не сразу подумалось, честно говоря, а решение уже приняли.
Новые буквы сделаем в том же Москалле, а лучше, всю надпись сразу. Главное, успеть проскочить Морпин, там очень удобное русло для того, чтоб устроить засаду — несколько островков, да еще и второй рукав реки. Сомневаюсь, что вестовые смогут добраться до него быстрее, чем мы, пропажа обнаружится только сейчас, поутру. У нас есть около десяти часов форы, за которые мы отошли от столицы где-то на двести пятьдесят морских миль. Больше двухсот восьмидесяти обычных.
Вообще, я ненавижу грайрувские меры длины. Если когда-то переселенцы занесли каждый свою, а потом все стало единым целым, то, надо заметить, до сих пор никто не удосужился подогнать их под единый стандарт. В футе семь вершков, в аршине два с третью фута, в метре три с третью фута, либо аршин и фут без полвершка. В миле пять с лишним тысяч футов или тысяча шестьсот метров, а в морской — уже шесть тысяч футов. Причем, с идиотской системой мер соседствует относительно нормальная система весов, а с ними рядом стоит стройный и расчерченный до секунды календарь. Восемь месяцев по пятьдесят дней, год — четыреста дней. В дне — двадцать часов, в часе по шестьдесят минут.
Нет, наверное, календарь обсуждали люди, а остальные меры — демоны Ниста, есть у меня подобное ощущение.
Загадочные ящики вытащили на верхнюю палубу. Двенадцать больших и тяжелых, один продолговатый футляр из лакированного дерева размером в две головы, несколько плоских ящиков с крышками и замками, окованных в придачу железом.
Я зафиксировала штурвал, поставив руль в прямое положение, и с любопытством посмотрела вниз. Первый помощник возился с ломиком, который, видимо, прихватили еще на верфи. Поднял голову и посмотрел на меня:
— Капитан, вы не могли бы помочь?
— Ай, немощь. Дай сюда, — легко спрыгнула я с юта и отобрала у него железяку. Уперлась сапогом в грубо оструганные доски и поддела крышку, сильно надавив. Гвозди жалобно скрипнули и отошли, обнажая содержимое.
— Возвращаю свои слова обратно, — сказал Джад, ухмыляясь и проводя пальцами по тонким усам, — если в остальных такой же груз, мы уже вполне состоявшиеся пираты.
В ящике лежали, аккуратно упакованные и стиснутые ремнями так, чтоб было больше места, комплекты доспехов. Обычные доспехи армейского образца, что ничуть не уменьшало их стоимости — за хорошую броню можно до пятнадцати варангов получить. Осталось только придумать, как и где их сбыть, желательно, конечно, не на территории Грайрува. Неплохая компенсация за риск. Подошел Деррек, мы с ним вскрыли остальные деревянные коробки — все то же самое. Нагрудники, шлемы, сапоги, одного вида и с уже нанесенными эмблемами.
— Плохо, — сказала я, рассматривая имперский герб в виде коронованного щита, внизу которого штампом нанесены три жемчужины. «Грайрув», в общем-то, и обозначает «Серый жемчуг» в переводе с языка Древних. Причем, что за серый жемчуг, не знает никто, а посему придумывают всякие артефакты божественной мощи и драгоценности миллиардной стоимости. — Мы не сможем сбыть их ни в Морпине, ни в Москалле.
— Я могу проложить курс на Шни Ауге, — предложил Джад. Я покачала головой:
— Формально, это все еще империя. Надо думать в направлении Ургахада, только там не будут смотреть на гербы и звания.
— Ага. Сделаем. Нам сейчас Двойную реку бы проплыть спокойно. А что в том футляре?
— Не знаю, но слишком он дорого смотрится по сравнению с остальным грузом. Проверю-ка я его на магические ловушки, внутри явно нечто ценное.
Жемчужную часто еще называют Двойной рекой или Сквозной. Это единственная река в мире, у которой два устья, причем в одно, то, что в Ледяной бухте, вода втекает. И еще миль сто пятьдесят остается соленой, а потом переходит в пресную. Вопреки всем законам природы.
Я несколько минут исследовала лакированный ящик, простучала его костяшками пальцев, затем просмотрела Вторым зрением — ничего. Даже машинально проверила, не иллюзия ли.
— Вроде безопасно. Но я все равно предлагаю взять длинную палку и аккуратно открыть.
Так и сделали — подхватили багор, валявшийся возле свернутой бухты корабельного троса, и концом острия приподняли крышку. Никакой защитной реакции, свечения, всплеска, брызг, огня… ничего. А внутри…
— Затрудняюсь сказать, что это, — удивленно сказала я, почесав переносицу. Предмет внутри напоминал осколок стеклянной вазы, но не отбитый, а аккуратно срезанный. По краю виднелись руны, некоторые из них я даже могла узнать, поскольку в свое время листала «Малую энциклопедию магических рун». Но общее назначение предмета оставалось неясным.
— Смотри, тут какие-то ремешки…
— Руки! Руки сейчас, блин, оторвет, чем штурвал будешь крутить?
— Зубами. А вообще, наймем рулевого, и пусть крутит, — не растерялся Джад, все пытаясь ощупать неизвестный артефакт. Я хмыкнула: