Его конь был уже готов, солдаты в сборе. Через несколько минут королевская гвардия вновь двинулась по улицам Солема, и прощание разительно отличалось от приема. Дети бежали за лошадьми, люди выкрикивали пожелания удачи и рассыпали рис у них на пути, а когда отряд добрался до ворот, за ним уже привычно тянулся шлейф зевак, будто солдаты отправлялись на войну, а не оставляли позади поле боя. На окраине деревни они воссоединились со второй половиной отряда, которая ожидала их без улыбок, ничуть не впечатленная переменой в отношении.
Келю хотелось обернуться и посмотреть, присоединилась ли к прощальной процессии Саша, – но он подавил этот порыв. Он исцелил ее, позаботился о благосостоянии и больше ничего ей не должен. Как и она ничего не должна ему. Теперь она могла идти куда вздумается. Кель выпрямился и, устремив взгляд вперед, поехал прочь. Постепенно крики смолкли, и толпа провожающих скрылась позади.
– Она следует за нами, капитан, – внезапно пробормотал Джерик.
Кель рывком обернулся и действительно увидел невдалеке одинокую фигурку. Кажется, она бежала.
Солнце палило вовсю, и солдаты не понукали лошадей, щадя их перед долгим переходом через пустыню. И все же Саша, несомненно, очень скоро выбилась бы из сил, пытаясь угнаться за отрядом пешком.
– Проклятье. Черт возьми. Дерьмо!
– Мы отдаляемся с каждой минутой, – мягко заметил Джерик. – Она устанет и вернется.
– Не вернется, – проворчал Кель, стараясь не обращать внимания на охватившую его смесь противоречивых эмоций. Она последовала за ним. И он был этому втайне рад. – Нельзя оставлять ее здесь. Ее уже изгоняли из Солема. Если она не хочет там жить, нужно отвезти ее куда-то еще.
– Ваша правда, капитан.
– Но куда? – отрезал Кель, недовольный, что Джерик согласился так быстро.
– Возьмем ее в Джеру. Во дворце всегда полно работы.
– Она не может ехать с солдатами до самой столицы. Вероятно, мы вернемся в Джеру только через месяц.
– Вы боитесь, что мы не сумеем удержать себя в руках? Или что вы сами не сумеете? – спросил лейтенант с легкой усмешкой.
– Заткнись, Джерик.
– Она напоминает мне нашу королеву, – задумчиво продолжил тот, даже не думая повиноваться.
– Она ничем не напоминает королеву.
Леди Ларк была миниатюрной, точно дитя, с серебряными глазами, водопадом каштановых волос и железной волей.
– И все же… что-то есть.
Джерик был прав. Общим было то, как величественно они держались и ни перед кем не гнули спину – даже когда склоняли голову. Эта женщина, Саша, вела себя удивительно царственно для рабыни. Королева Ларк отличалась той же статью.
Кель развернул коня, и его люди мгновенно остановились, натянув уздечки и нахмурив брови.
– Ждите здесь, – велел он.
Двинувшись обратно, он неотрывно ощущал на спине их взгляды, но еще отчетливее – взгляд Саши, которая спешила ему навстречу. Бледно-зеленый платок развевался на ветру, словно светлые крылья. Она несла с собой только маленький узелок, в который, похоже, уместились все ее пожитки. При виде его у Келя ком встал в горле, и он задумался, взяла ли она его подарки. Он не знал, что сказать. Слова никогда не были его любимым видом оружия. Если ему и приходилось говорить, он обычно запинался, а потом взрывался от ярости. Гнев был куда привычнее.
Саша вскинула руку, будто знала, зачем он вернулся. Подъехав к ней, Кель нагнулся, молча схватил пояс и так же молча втащил в седло перед собой. Саша охнула, и по всему ее телу прошла дрожь облегчения. Она тихо выдохнула:
– Благодарю, капитан.
– Я тебе не хозяин. Не спаситель и не святой. Можешь называть меня Келем или не называть никак. Я отвезу тебя туда, где для тебя найдется работа.
– Я останусь с тобой.
– Нет, не останешься.
Она воздержалась от споров, но Кель чувствовал ее сопротивление – и в глубине души наслаждался им.
Следующие два дня они ехали на восток, к Иноку. Саша не жаловалась на тяготы пути, но по ночам проваливалась в сон столь глубокий, что он лучше всяких слов выдавал ее усталость. И все же по утрам она поднималась затемно, стараясь быть полезной. Большую часть времени она молчала, словно ожидая разрешения говорить, и хотя Кель привык к одиночеству, эта внезапная тишина его раздражала.
При этом она не испытывала неловкости в его присутствии и не стеснялась откинуться в седле ему на грудь. Хвала богам, потому что иначе эта поездка вымотала бы их обоих. Кель хотел снять нагрудник, чтобы Саше было не так жестко, но она решительно покачала головой.