Иттон встал и низко поклонился ей.
— Сейчас забирай ее к себе. Думаю, вам есть о чем поговорить.
Взяв меня на руки, Иттон вышел из дома.
«Невероятная женщина, — сказал он. — Будь я человеком… обычным человеком, наверняка в нее влюбился бы».
Я не ответила, только лизнула в ухо и уткнулась носом в шею. Даже ревности не было, потому что не могла не согласиться: Лэрга — невероятная! И будь я мужчиной, тоже влюбилась бы в нее.
А ведь когда-то и ей не слишком повезло. В молодости она была так же красива, как и сейчас, ухаживали за ней многие. Я знала, что Лэрга влюблена в Бэрта Эстина, скромного, застенчивого парня, очень милого, но, к сожалению, из небогатой и не слишком знатной семьи. Его отец получил право перейти в высшее сословие за какие-то заслуги, а сам Бэрт занимал неприметную должность архивариуса гербовой палаты. Родители вынудили Лэргу принять предложение Коррина Герти, сына дворцового смотрителя. Она прожила с мужем двадцать пять лет, но особого счастья в этом браке не было. Я не могла назвать Коррина дурным человеком — нет, он был самым обыкновенным. Просто они с Лэргой друг друга не любили.
Она сказала, что нам с Иттоном есть о чем поговорить, но в этот вечер мы предпочли помолчать. Я лежала у него под боком, он рассеянно поглаживал меня, но каждый думал о своем, спрятав мысли глубоко-глубоко.
Мы все ждали полнолуния. Только, конечно, каждый по своей причине. Иттон признался, что раньше волчьи ночи были ему в тягость, но потом он привык и, наоборот, чувствовал себя в лесу как дома. А мне хотелось снова быть с ним на равных и не думать, что мы слишком разные. Особенно сейчас, когда между нами возникло напряжение.
Я все же хотела признаться Лэрге, что идея спрятать красную книгу была моей, но Иттон запретил.
«Перестань, Ресс, — сказал он сердито, слегка дернув меня за ухо. — Арт был прав, подозрение упало бы на Лэргу, а не на Рианну. Зачем Рианне прятать книгу, скоро она станет в триаде старшей Верховной ведьмой. Кто я Лэрге? Просто слуга. А ты — фамильяр и близкая подруга. Уж лучше виноватым буду я. Да, она простила нас, так не надо заставлять ее сомневаться в принятом решении».
Мне было очень стыдно, и я невольно держалась от Лэрги подальше, приходила, только когда она сама меня звала. Но и с Иттоном стало не так легко, как прежде. Он все чаще о чем-то задумывался, закрыв от меня свои мысли, и это заставляло тревожиться.
Арт с Марией каждый день отправлялись в лес на поиски второй точки равновесия, но чем меньше времени оставалось до полнолуния, тем более призрачной становилась надежда.
«Арт влюблен в Марию, — сказал мне как-то Иттон. — Для него просто нет благоприятного исхода. Если они нашли его точку, то через несколько дней он станет человеком, а Мария останется жабой. Если точка ее, она вернется в свое тело, в свой мир, а Арт так и будет котом, который ночью превращается в призрака».
«А если все-таки найдут вторую точку?»
«Сомневаюсь, что найдут. Но даже если и так… Мария все равно будет для него потеряна. По сравнению с ними мы просто счастливчики, Ресс».
Наконец этот день наступил. Мы не знали, чья точка равновесия уже соединилась с душой, но на всякий случай попрощались с Марией, а потом оставили их в гостиной втроем: Лэрга должна была провести магический обряд. Даже в лес не пошли — дожидались, чем все закончится. Улеглись в прихожей и поглядывали на дверь, пока она не приоткрылась со скрипом, выпустив кота, равнодушно прошедшего мимо нас на кухню.
— Выходит, точка была его, — услышала я приглушенный голос Лэрги. — Представляю, что творится в доме Магденов.
«Бедная Мария, — вздохнул Иттон. — Пойдем, Ресс. Мы тут сейчас точно лишние».
Когда на следующий день Арт пришел к нам, я узнала прежнего любимца женщин. Его магическая привлекательность вернулась, но… похоже, сильно изменился он сам, поскольку не замечал никого, кроме Марии. Его не пугало, что ее душа живет попеременно то в жабе, то в страшном, как мертвец, эфирном теле. Что ж, два года в шкуре фамильяра явно пошли ему на пользу. Вот только Мария, как мне показалось, не испытывала к нему ничего, кроме дружеских чувств. То ли до конца еще не избавилась от тяги к Арнису, то ли обаяние Арта на нее не подействовало. А может, просто погрузилась в отчаяние.
«Похоже на то, — согласился со мной Иттон. — Мария совсем пала духом. Арт сказал мне, что она не хотела больше искать свою точку, но он настоял».
Если раньше Арт мне не нравился, то теперь я сочувствовала ему от всего сердца. Он действительно каждый день ездил с Марией в лес. Оставалось еще немного времени, но в следующее новолуние точка, лишенная тепла человеческого тела, должна была погаснуть. Точно так же с каждым днем гасли надежды. Наверно, Арт предпочел бы, чтобы Мария осталась в нашем мире, пусть и не человеком, но не хотел, чтобы она пожалела о неиспользованной возможности — даже такой призрачной.
«Ее тело умрет? — спросила я Лэргу. — Если точка не найдется?»
— Да, — вздохнула та, рассеянно перебирая пучки сухих трав на столе.
«Значит, Мария останется здесь? Пока жива ее жаба?»
— Да, но… Есть кое-что еще.
Лэрга рассказала мне, что на собрании ведьмы обратились к темным силам с двумя вопросами. Те разрешили Верховным ведьмам оставаться в триаде до окончания женских лунных дней, и это означало, что Лэрга еще какое-то время не покинет свой пост.
— А потом мы спросили, может ли эфирное тело стать настоящим. И они сказали, что ответ получит тот, кому он нужен.
«И что это значит?» — удивилась я.
— Хотелось бы знать, — вздохнула Лэрга. — Если Арту и Марии действительно нужен ответ, рано или поздно они его получат. Но вот обрадует ли он их?
Я поделилась с ней своими опасениями насчет того, что Мария не разделяет чувств Арта.
— Вот поэтому, боюсь, ответа и не будет, — сокрушенно кивнула головой Лэрга. — Мария… скорее, она боится ответить на эти чувства, потому что не видит в этом смысла. Он человек, а она… нет.
«В моих чувствах еще меньше смысла, — возразила я. — Я тоже не человек, и у меня даже эфирного тела нет. Но я… люблю Иттона».
Наверно, первый раз я призналась вот так открыто — не только Лэрге, но и себе самой. Как будто прыгнула с обрыва в воду.
— В чувствах всегда есть смысл, — улыбнулась она, погладив меня. — Даже в самых бессмысленных. Наш мир полон магии — и темной, и светлой. Мы даже не представляем, что может случиться. А Иттон знает, что ты любишь его?
«Нет. Мы не говорим об этом. Мы просто… вместе. Это так странно».
— В жизни много странного. Или нам просто так кажется. Не думай об этом, Ресс. Радуйся тому, что есть.
«А можно я спрошу тебя кое о чем? — решилась я. — Бэрт Эстин… Он ведь тоже вдовец?»
— Бэрт… — грустно улыбнулась Лэрга. — Я его не забыла. Но… слишком поздно.
«Почему? — я потянула ее зубами за подол. — А вдруг он тоже не забыл тебя?»
— Полжизни пробежало с тех пор. Нет, все в прошлом.
Она снова занялась травами, но я заметила, как затуманились ее глаза и как прорезались в уголках печальные морщинки.
Глава 14
Иттон
Лэрга вела себя так, словно ничего не произошло. Я отдал ей книгу, и она отвезла ее в Хранилище. Объяснила, что та выпала из сумки Элии и отлетела в самую гущу кустов, где ее не заметили сразу. Поверили этому ведьмы или нет, как сказала Лэрга, было уже неважно, раз книга благополучно вернулась.
Однако Иресса продолжала мучиться от стыда, а я… Мне тоже было не по себе, но по другой причине, которую я не хотел обсуждать. Ни с ней, ни с кем-либо еще.
Что бы там ни задумала Элия, замысел ее не удался. Но я все больше склонялся к тому, что она украла книгу не только для того, чтобы избежать наказания. И Арт, и Мария, и даже Лэрга говорили, что Элия была весьма недалекого ума. Казалось бы, все это подтверждало. Сначала она вынудила Хранителя отдать ей душу Арта, чтобы отомстить, потом, уже став Верховной ведьмой, повторила это преступление, пытаясь заполучить в мужья Арниса. Неужели она настолько сильно была влюблена в него, что пошла на такой риск? Ведь положение Арниса после женитьбы короля на Рианне сильно пошатнулась, а положение Верховной ведьмы, напротив, обеспечивало власть и влияние.