Выбрать главу

– Святые небеса! – воскликнула королева. – Это же Сынок. Его отец держал конный завод в Ньюмаркете, а бабушка была у меня во фрейлинах.

Сынок давал интервью ведущему политическому корреспонденту Би – би – си.

– И что главное в вашей программе, мистер Инглиш? – спросил очкастый репортер.

– Я намерен реставрировать монархию, – объявил Сынок. – Я хочу вновь увидеть Ее Величество королеву Елизавету на троне, я хочу увидеть, как Джека Баркера и кромвелианцев отправят на свалку истории.

Королева молчала, и тогда заговорила Вайолет:

– Ну, я не собираюсь за него голосовать. Я скорее свою собственную руку потушу с овощами, чем еще хоть раз проголосую за тори. И к тому же, Лиз, мне неохота с тобой расставаться.

Через полчаса курьерский поезд летел на жителей Эммердейла, запертых в разбитом автобусе. Но королева все думала про верноподданническое заявление Сынка. И даже мелодраматическая гибель деревенского дурачка, которого играл актер, никогда не нравившийся королеве, не смогла ее отвлечь.

В дальнем уголке сада Камилла ворошила длинным прутом прелые листья в костре. Она всегда любила осень. Ей нравилось убирать летнюю одежду и залезать в мешковатый свитер, джинсы и резиновые сапоги. В былые времена, когда ее роман с Чарльзом еще оставался тайной для всех, Камилла жила только ради лисьей охоты. В дни охоты, проснувшись ни свет ни заря, она начинала ритуал облачения: рейтузы в обтяжку, белая блузка под горло, традиционный красный жакет с медными пуговицами. И наконец, самое приятное – узкие черные сапоги до колена.

Она знала, что хорошо смотрится в седле и что товарищи по охоте считают ее бесстрашной наездницей. Шагая к конюшне с хлыстом в руке, выдыхая в морозный воздух облачка пара, Камилла чувствовала в себе вдохновение и силу, а если не лукавить, то и смутный зуд сексуального возбуждения. С конем между ног, в широком поле и в окружении друзей, которым могла доверить собственную жизнь, она переживала некий экстаз; а как чудесно было вернуться, когда уже смеркалось, в тепло дома, полежать в горячей ванне со стаканчиком и сигареткой, а то и с Чарльзом.

Заслышав неясный звук, Камилла подняла голову и встретила взгляд черно – золотистых глаз, уставившихся прямо на нее. Вот тебе и лиса. Камилла махнула обугленным концом прута и крикнула: «Пшла вон!» И тут заметила, что лиса не одна.

С заднего крыльца соседей донесся хриплый голос Беверли Тредголд:

– Эй, Камилла, мы тут уже все легкие, блин, выкашляли!

Лисы развернулись и растворились в сумраке.

Затушив костер, Камилла вернулась в дом и увидела, что Чарльз сидит в гостиной за маленьким бюро и сочиняет какое‑то письмо. В мусорную корзину рядом со столом уже отправилось несколько черновиков.

Камилла решила не рассказывать про лис – Чарльз и так явно был чем‑то встревожен.

– Кому пишешь, дорогой? – спросила она.

– Молочнику, – ответил Чарльз. – Уже сколько листов извел, переписываю в который раз, не знаю, как закончить проклятую записку.

Камилла взяла листок и прочла:

Уважаемый молочник,

Ужасно неловко Вас затруднять, но нет ли какой-нибудь возможности изменить наш заказ на сегодня (четверг) и получить две бутылки полу-обезжиренного молока вместо обычной одной?

Если это дополнение к нашему обычному заказу ставит Вас в ужасное положение и заставляет перенапрягаться в смысле Ваших возможностей поставки, тогда, пожалуйста, не затрудняйтесь.

Я буду просто в отчаянии, если моя просьба обеспокоит Вас хоть на миг или доставит Вам самое малейшее неудобство.

Позвольте добавить, что Ваш задорный свист поутру и в любую погоду на свой лад выражает для меня самую суть непокорного британского характера.

Когда Камилла прочла, Чарльз спросил:

– Как подписать? «Искренне Ваш», «С наилучшими пожеланиями» или «С уважением, Чарльз», потому что я его уважаю, или как?

Камилла оторвала у листка нижний край и быстро нацарапала на обрывке: «Плюс одну пинту, пожалуйста». Потом свернула бумажку в трубочку, сунула в горлышко пустой молочной бутылки и выставила бутылку на крыльцо.

Зазвонил телефон. Это был Уильям – сообщил отцу что вернулся из Суиндона.

– Мальчик мой, наверное, очень неприятно связывать всякие там леса? – посочувствовал Чарльз.

– Нет, скорее даже классно, – ответил Уильям. – Как там Лео?

– Он просто заплыл жиром, – ответил Чарльз.

Посмотрев на собак, валявшихся у ног, он ощутил легкий укол недовольства. Уильям спросил о собаке, но не вспомнил про Камиллу. Чарльз шевельнул бровью: о чем это может свидетельствовать?