Через пятнадцать минут Дуэйн пришел в себя настолько, что смог сесть и взять из рук Питера Пенни стакан воды. Когда Лэнсер подошел к нему принять заказ на тазер, Дуэйн сказал:
– Пожалуй, я оставлю его кому‑нибудь другому, сэр.
– Подумай хорошенько, малый. С сегодняшнего дня тазер является необходимым снаряжением, и без него ты не можешь служить в полиции Артура Грайса.
– И что, их не выдают бесплатно? – усомнился Дуэйн.
– Нет, – ответил Лэнсер, – мистер Грайс деньги не рисует.
12
Избирательный округ Великий Взбрык, что в Норфолке, Сынок представлял уже шестой год. Он получил место в парламенте большинством в пять тысяч голосов с лишним, когда прежний депутат попался на воровстве из фонда детского хосписа. В Великом Взбрыке Сынок почти не бывал. Машиной добраться туда было непросто, поезда ходили редко и вечно битком, а местный аэропорт закрывался в пять вечера.
Отсутствие депутата в округе мало кто замечал. Пожилым активисткам для счастья хватало того, что Сынок посещал рождественскую ярмарку, конкурс пасхальных шляпок, летний фестиваль и ежегодный костер, устраиваемый на пятое ноября на территории соседнего Сэндрингем – хауса. Со скучной рутиной вполне справлялся представитель Сынка в округе Дерек Праудфут, бывший мясник и кавалер ордена Британской империи. В основном ему приходилось иметь дело с жалобами на сырость в домах, требованиями сделать пешеходный переход и непрекращающейся капелью претензий к «Вулкану», государственному компьютеру, который, если не отвешивал по ошибке пенсионерам по миллиону фунтов в неделю, то предлагал одиноким родителям тот же срок жить на один фунт и десять пенсов. Сынка же мутило от бескрайней плоскости горизонта вокруг Великого Взбрыка. Он не мог понять местный говор, а жена его жаловалась, что в деревенской лавке нельзя купить фокаччу.
Было солнечно, когда кортеж полноприводных джипов промчался по главной улице к «Приюту Фоссдайк», в котором местная городская сумасшедшая, миссис Фоссдайк, давала крышу и кров бродячим собакам со всего Большого Норфолка. На переделанной карете «скорой помощи» миссис Фоссдайк постоянно колесила по проселкам, высматривая неприкаянных псов. Когда пресс – секретарь Сынка позвонил и спросил, не против ли миссис Фоссдайк, чтобы они сняли, как она помогает Сынку выбрать питомца, миссис Фоссдайк замялась. Пришлось упомянуть «компенсацию за неудобства» в размере трехсот пятидесяти фунтов.
На съемке творился сплошной кошмар. Сынку пришлось, сконструировав заинтересованную физиономию, топтаться в резиновых сапогах туда – сюда по засыпанной шлаком тропке вдоль клеток со спасенными собаками. Толку не было. Казалось, собаки моментально проникались неприязнью к Сынку.
– А нет ли у вас маленького милого щеночка… знаете, с большими глазами? – спросил у миссис Фоссдайк режиссер.
– Есть Томми, – проскрипела миссис Фоссдайк, – у него с щитовидкой неладно.
Режиссер уже решил, что миссис Фоссдайк он вырежет – слишком чеканутая. А Сынок подумал: не удивлюсь, если выяснится, что миссис Фоссдайк вскормили волки.
В перерыве, который пришлось сделать из‑за цепи низко пролетавших сверхзвуковых самолетов, в переулке у самого проезда к собачьим вольерам затормозила машина. Хлопнула дверца. Машина рванула прочь, по– киношному визгнув шинами. Миссис Фоссдайк пришлось отвлечься; со словами «Еще один бедняга» она заковыляла в сторону дороги.
Вернулась она с картофельным мешком, перевязанным у горла бечевкой. Мешок шевелился, внутри кто‑то поскуливал.
– Подождите! – закричал оператор, когда миссис Фоссдайк начала распутывать узлы.
Режиссер скомандовал:
– Сынок, давайте в кадр. Миссис Фоссдайк, отвалите, пусть Сынок открывает.
– Я не успел сделать прививку от столбняка. Пусть она развяжет, – отказался Сынок.
Миссис Фоссдайк принялась за дело узловатыми пальцами, и вот уже черный щенок заморгал на солнечный свет. Раздалось общее «Ах!». Сынок протянул руку, и собачонка лизнула ему пальцы. Толпа зрителей снова сказала: «Ах!»
Сынок вынул собачку из мешка, заботливо взял на руки и сказал в камеру не вполне притворно дрогнувшим голосом:
– Я нашел себе собаку.
– Стоп! – завопил режиссер.
– Эй, гример, наш маленький друг из мешка слишком гладкий на вид для щенка, которого только что вышвырнули. Состарьте его чуток, а? Добавьте каплю усталости и надрыва.
Сынка моментально затопила любовь к этой маленькой безымянной собачке. Он присутствовал при родах старшей дочери, Доры, но, когда акушерка подала ему новорожденную, он порадовался лишь тому, что его жена Корделия прекратила наконец вопить, и с облегчением сунул ребенка обратно акушерке. Но теперь он вцепился в собачку и не намеревался отдавать ее ни гримеру, ни кому‑то еще.