Она откланялась, как только позволили приличия.
К шести вечера по поселку распространился слух, что королеве осталось жить шесть месяцев – две недели – считанные дни, что она‑де умирает от сердечного расстройства – лейкемии – туберкулеза. Еще несколько часов – и новость о ее неминуемой смерти достигла принца Чарльза. Маддо Кларк сообщил ему это у ларя с морожеными продуктами в Грайсовом магазине «Еда для вас».
– Сожалею насчет вашей мамы, – сказал Маддо, – я видел ее только сегодня, еще подумал, что‑то у нее зеленовато вокруг ротика.
Чарльз отступил на шаг, отброшенный пивным выхлопом Маддо.
– Да, она очень настрадалась, но теперь с ней все будет в порядке.
– Это будет милосердное освобождение, – сказал Маддо.
Чарльз нахмурился. Зубная боль, конечно, не сахар, но чтобы мамин зуб выжал слезу из Маддо Кларка?..
– Вам, должно быть, тяжко, – продолжал Маддо, – учитывая, как вы близки с вашей мамашей.
– Ну разумеется, порадуешься, когда все позади, – признал Чарльз, безуспешно роясь в ларе в поисках экологически чистого мороженого цыпленка.
– Не можете видеть, как она страдает, да? – Маддо возложил татуированную руку Чарльзу на плечо.
Чарльз бросил поиски экологической курятины, да к тому же инструкция по готовке инкубаторских цыплят была все равно написана по – китайски – по его мнению. Принц направился дальше по проходу в зеленной отдел.
Маддо двинулся следом.
– Я вот так и не оправился после мамашиной кончины. Как ей заплохело, пришлось вызывать пожарных, чтобы вынести ее из спальни.
– Зачем? – удивился Чарльз.
– Она была довольно основательная леди, – объяснил Маддо. – Под конец весила двести пятьдесят кило с хвостиком.
– Какой кошмар, – сказал Чарльз.
– Она же не виновата! – рассердился Маддо. – Никто не может управлять своими железами, так?
– Абсолютно никто, – согласился с ним Чарльз. – Я имел в виду, какой кошмар для вас.
– Я на нее молился, – продолжал Маддо, всхлипнув. – Когда мы ее хоронили, в могилу ветром закинуло коробку от пиццы. Это была весточка от мамы, что у нее все хорошо.
Чарльз опустил корзинку на пол и обнял Маддо, который уже не владел собой; на них начали оглядываться.
– Уж как она пиццу любила. За вечер по три уговаривала. – Маддо снова всхлипнул. И будто литанию, завел перечислять любимые матерью сорта пиццы: – Гавайская, пять сыров, пепперони с добавочным луком. Каждый вечер, точно, как часы, приезжал пикапчик с пиццей. Я с тех пор все время пьяный.
Маддо уже промакивал глаза Чарльзовым носовым платком.
– Так уж вы ухаживайте за своей мамулей, а если я в силах хотя бы что‑то помочь, чтобы ваша мама в свои последние дни или недели радовалась, только скажите.
Чарльз растерялся. Он ничего не мог понять. Почему мать не сказала ему, что смертельно больна? Он‑то поверил, что все дело в зубе. Выйдя из магазина, так ничего и не купив, Чарльз налетел на брата Эндрю, вышагивавшего под ручку с худющей рыжей дамочкой в бриджах и на высоких каблуках.
Не успел Чарльз завести разговор о матери, Эндрю отрекомендовал:
– Чарли, это Марсия Бойкот, или, как ее назвали в «Мандовых новостях»[27], Мальчия Бойкот. – Он пихнул Чарльза и засмеялся: – Врубаешься, да?
– Такая несправедливость, – сказала Марсия, предполагая, что Чарльз в курсе ее печальной славы. – У мальчишки была сильная хотячка. – Она откинула рыжую гриву тонкой белой рукой. – А в суде он врал напропалую. Ни слова, что это благодаря мне он сдал французский.
– Марсия только что переехала на Педострит, – пояснил Эндрю.
– Ты так говоришь, будто у меня был выбор, – обиженно сказала Марсия. Она обратила свой пронзительный взгляд на Чарльза: – А вы считаете, это справедливо, что я лишилась работы, попала в государственный реестр педофилов и мне запрещено и близко подойти к школе или детской площадке? Меня демонизируют за то, что я обучала неотесанного провинциального мальчишку искусству любви.
– И впрямь, кажется, это слишком жестко, – промямлил Чарльз.
Ему не терпелось удрать, но Марсия не унималась:
– Больше никто из ребят, с которыми я спала, не жаловался.
– В самом деле, – поддакнул Чарльз.
Эндрю пояснил:
– Этот подлый гаденыш пошел в полицию, когда Марсия отказалась раскошелиться на ай‑под.
– У меня есть принципы, – сказала Марсия. – Я никогда не плачу за секс.
Чарльз рассудил, что сейчас не самый подходящий момент рассказывать брату о том, что мать смертельно больна. Он видел – Эндрю не терпится отвести Марсию куда– нибудь, где он сможет хорошенько ее исследовать. Чарльз поспешил домой поделиться новостью с Камиллой, на ходу утешая себя мыслью, что, по крайней мере, ему не придется быть королем. Слава богу, Англия стала республикой и монархия никогда не вернется. Новым консерваторам ни за что не победить на выборах: в шкафу Сынка Инглиша слишком много скелетов и однажды, не сомневался Чарльз, эти скелеты выскочат и пустятся в пляс.