– Вечером раскрошу таблетку противоглистного в еду, – сказал Чарльз. – Лучше перестраховаться, чем потом жалеть, верно?
– Нет, – огрызнулась Тоска. – Лучите потом жалеть, чем перестраховываться. Со мной все в порядке. Я никогда не была так счастлива, как теперь.
Пытаясь отвлечь Чарльза и Камиллу от дальнейших разговоров о глистах. Тоска сама подала лапу, чтобы подрезали когти.
– Она душка, – умилилась Камилла. – Правда же, она душка, дорогой?
22
С жетоном Камилле долго возиться не пришлось: несколько минут манипуляций с садовым секатором – и она вышла из ванной свободным человеком. Камилла выбрала момент, когда муж был на кружке ремесел, – Чарльз конструировал многоярусный стол– кормушку для птиц. Собаки ждали ее под дверью ванной в полном составе.
Камилла сказала им:
– Сладенькие, я собираюсь вляпаться в ужасные неприятности. Но мне наплевать.
Собаки стояли вокруг, наблюдая, как хозяйка облачается в куртку из вощеного хлопка и мотает на голову шарф. Но Камилла выскочила из дома, захлопнув дверь перед их носами, и собаки подняли возмущенный лай.
Камилла не спеша шла по поселку, наслаждаясь теплым осенним солнцем и мыслью, что при ней нет ни жетона, ни удостоверения. «Я могу быть кем угодно и никем», – думала она. Подойдя к пропускному пункту, Камилла ускорила шаг и, не оглядываясь по сторонам, вышла прямо за ворота. Сирены не заревели, никто не окликнул ее, а Дуэйн Локхарт, еще издалека заметивший Камиллу в окно, отпросился у инспектора Лэнсера в туалет и вернулся, лишь когда решил, что Камилла успела скрыться из виду.
Она зашагала в сторону городского центра, дивясь на товары в витринах и жалея, что покупать ей не на что. Но больше всего Камилле хотелось вырваться на природу. На автобусной остановке она спросила старушку с ходунками, как выбраться на природу.
– Природу? – переспросила та. – Что ли, поля, кустики и все прочее?
– Да, – подтвердила Камилла. – Тут ходит какой‑нибудь автобус, на котором туда можно добраться?
– Вам нужен сорок седьмой, – сказала старушка.
Она уставилась на Камиллу, будто давно с ней зналась, разглядывала вощеную куртку, туфли без каблука и разрисованный подковами шарф.
– Что‑то не так? – спросила Камилла.
– Да нет, – ответила старушка с ходунками, – просто вы мне кого‑то напоминаете, я и смотрю. Жену принца Чарльза.
– Камиллу? – подсказала Камилла.
– Да, ее, – мрачно подтвердила старушка. – Эту стерву, что вываляла королевскую семью в грязи. Знаете, она живет там, в зоне изоляции.
Камилла кивнула и двинулась было прочь. Бабулька не унималась:
– По всему выходит, алкашка она. По бутыли водки выпивает за столом. Цельными днями валяется в грязной постели, встает только собак покормить. Пятнадцать собак держит, к туалету не приучены. Неудивительно, что принц Чарльз нет – нет да и огреет ее, правда?
– Откуда вы все это знаете? – спросила Камилла.
– Да кто ж этого не знает, – ответила старушка. – У меня подруга есть, так она по мужу родня их соседке.
– Беверли Тредголд, – подсказала Камилла.
– Точно. Бедняжке Беверли приходится терпеть их вопли, когда принц Чарльз и Камилла орут друг на друга ночи напролет. Мебель рушится, собаки надрываются. А если они не лупят друг друга, так жгут в саду листья, а соседи – дым глотай.
Камилла перевела дух, когда бабулька вскарабкалась в подошедший автобус. Правда, водители машин бросали на нее любопытные взгляды. Камилла пожалела, что оделась так приметно. Застиранный спортивный костюм и белые кроссовки были бы уместнее – в таком виде разгуливало большинство ее сверстниц.
На противоположной стороне улицы рабочий, забравшись на последнюю ступеньку стремянки, наклеивал на рекламный щит огромный плакат. Сначала за фигурой рабочего и перекладиной стремянки было не разо – брать, что там изображено, но, когда расклейщик ретировался, на Камиллу уставилась гигантская морда черного лабрадора. Глаза злобные, пасть открыта, клыки оскалены. Никаким текстом эта картинка не сопровождалась. Камилла удивилась: ведь лабрадоры – любимцы Англии, настоящее национальное достояние, Аланы Беннеты[37] собачьего мира. Кому и зачем понадобилось вывешивать столь зловещий плакат?
Водитель автобуса не сразу понял вопрос Камиллы о том, сколько стоит доехать на природу.
– Вся природа, до которой я доезжаю, – это пригородный рынок, – буркнул он. – Называется «Сады».
Камилла влезла по лесенке на верхний ярус и села впереди, держась за поручень, как ее научили в детстве, когда приходилось постоянно ездить лондонским автобусом домой.