— Спокойной ночи, засранец.
Он, наконец, затих, и я с хрипом втянула воздух, плюхнувшись рядом с ним и посмотрев на его телефон, обнаружив, что для разблокировки ему нужен идентификатор лица или код.
Я толкнула Джонаса, чтобы перевернуть его, и от усилия, которое потребовалось для этого, у меня снова на мгновение потемнело в глазах. Мои мышцы дрожали от напряжения, но я не замедлилась, когда сорвала с него забрало и маску, обнаружив под ними волосатое лицо. Не настоящая борода, больше похожая на пушок, который подростки любили отращивать, когда у них не получалось отрастить нормальную растительность на лице. Отвратительно.
Я наклонила телефон к нему, и экран разблокировался как раз в тот момент, когда кашель сотряс мое тело. Доктор сделал мне инъекцию стероида, который замедлил кровотечение из легких, так что на этот раз я не почувствовала вкуса крови. Я собиралась воспринять это как хорошее предзнаменование.
Адреналин придал мне прилив энергии, когда я набирала номер Сэйнта, мое сердце бешено колотилось о ребра, как тигр, пытающийся вырваться из клетки. Я никогда не думала, что приду к таким мыслям, но благодарю бога за Сэйнта и его наказания, потому что однажды он заставил меня тысячу раз записать номер его телефона после того, как я сказала ему, что Киан трахнул меня огурцом, который Сэйнт положил в свой салат на ужин. Ложь, но было совершенно уморительно.
Надежда затрепетала во мне, когда в тишине раздались гудки телефона, но звуковой сигнал в моем ухе возвестил о том, что батарея разряжена. Я взглянула на телефон Джонаса, увидев, что он заряжен на два долбаных процента. Что это за психопат, который рискует своей судьбой, и позволяет своему заряду батареи плясать на грани гибели? И в этом вся моя удачу, я наткнулась на единственного мудака в этом заведении, который не держал свой чертов телефон заряженным.
— Возьми трубку, — прошипела я в отчаянии. Но моя надежда таяла по мере того, как губки шли снова и снова.
Номер был неизвестен. Что, если Сэйнт не отвечал никому, кого не было в его контактах? Должно быть, он люто ненавидел неизвестных абонентов. И я знала, что у него не было голосовой почты, потому что он однажды сказал мне, что голосовые сообщения оставляют крестьяне, которые не ценят свое время на Земле.
— Ну же, дьявольский мальчик, — взмолилась я, и чудесным образом звонок соединился.
— Алло? — Спросил Сэйнт с подозрением в голосе.
— Сэйнт, это я. Это Татум. — Но ответа не было, и когда я отодвинула телефон обратно, чтобы посмотреть на экран, я обнаружила, что он был пуст. — Нет, — выдохнула я, паника пронзила центр моего существа.
Моя рука дрожала, и я облизала отчаянно пересохшие губы, обдумывая, что делать. И оставался только один выход. Мне нужно было бежать, черт возьми. Я бросила телефон рядом с Джонасом и сорвала с его шеи шнурок, на котором висела карточка-ключ. Следующим я стащила с него лабораторный халат, надела его, прежде чем закрыть лицо его маской и козырьком. Его ступни были слишком большими, чтобы я могла одолжить у него обувь, так что мне оставалось только надеяться, что никто не будет слишком пристально разглядывать мои босые ноги.
Я поплелась к двери, держась только на адреналине, в то время как все мое тело сотрясалось от слабости. Я выскользнула наружу и направилась по пустому коридору в направлении лифта, мой пульс грохотал в ушах.
Плитка была ледяной для моих босых ног, когда я так быстро, как только могла, двинулась к металлическим дверям впереди. Прежде чем я добралась до них, они начали открываться, и изнутри донесся шум. С приступом беспокойства я бросилась к двойным дверям рядом с лифтом и, спотыкаясь, вышла на ярко освещенную лестничную клетку. Я подавила кашель, мои легкие, казалось, вот-вот лопнут в груди, но я сдерживала его изо всех сил.
Оставайся в моей чертовой груди, ты, взрывной кашель обреченности.
Мой язык стал толстым и тяжелым во рту, когда я ухватилась за перила и начала спускаться уровень за уровнем, мое дыхание становилось неровным. Если бы я только могла выбраться наружу, добраться до дороги, найти помощь…
В моей голове раздался сигнал тревоги, похожий на сирену, и я выругалась, ускорив шаг, несколько раз чуть не упав, но каким-то образом удержавшись на ногах, когда подталкивала себя все сильнее и сильнее. Я чувствовала себя Бэмби на льду, мои ноги были хрупкими, как веточки. Но единственным, что меня подбадривало, было мое бешено колотящееся сердце в груди.