Но он все поймет. До этого момента я беспокоился о судьбе ребенка, которого вырастят монстры, но когда я посмотрел вниз на нашего мальчика с его теплой коричневой кожей и самым симпатичным носиком пуговкой, который я когда-либо видел, я понял, что это было так глупо с моей стороны. Он только что родился в семье без ограничений, которая могла предложить ему весь мир и защитить его от тьмы. Он познает больше любви, чем сможет вынести, и будет сильным во всех отношениях, которые имеют значение.
Возможно, мы были немного ненормальными, но это было хорошо. Потому что наша форма хаоса была самой лучшей. И мы были готовы пуститься в величайшее приключение, которое когда-либо могли себе представить.
— Ты видишь это там? — Спросил я Цезаря, когда он просто продолжал смотреть на меня. — Это мир, которым ты был рожден править. Ты будешь расти, процветать и научишься владеть этим. Ты будешь королем среди масс. Не волнуйся, мой мальчик. У тебя это чертовски врожденное. И если кто-нибудь когда-нибудь попытается причинить тебе вред, за твоей спиной будет стая монстров. Что может быть для тебя лучше, чем эта жизнь?
ААААА И ЕЩЕ ПЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ
— Цезарь Донаван Риверс! — закричала я, когда мой маленький пятилетний монстр столкнул своего младшего брата в море и сел на него верхом. — Киан! — Крикнула я в отчаянии, вставая с Бо, прижатым к моей груди, пока он кормился. Одеяло, прикрывавшее его, слетело на ветру, обнажив миру вторую грудь. К счастью, остальные гости вечеринки еще не прибыли, так что прямо сейчас видели это только мои дети и муж.
Хаос. Моя жизнь была хаосом. И это было чертовски прекрасно.
Киан выскочил из-за стола с коктейльной сосиской во рту, бедняга отвел взгляд всего на десять секунд, чтобы подкрепиться, но эти десять секунд были слишком долгими. Потому что Цезарь мог сойти с ума меньше чем за три минуты.
Киан поднял обоих мальчиков в воздух, Цезаря за ногу, и прижал Роуэна к груди, проверяя, что с ним все в порядке. Парнишка хохотал во все горло, когда намочил красивую голубую рубашку своего отца и также запачкал ее песком. Он был таким же выносливым, как и его татуированный папочка. На днях Роуэн получил сильный удар прямо в лицо от Цезаря и начал смеяться. Было немного страшно от того, насколько густая кровь Киана текла в его жилах. Ему было всего три года, и он уже заставлял Цезаря побегать за своими деньгами.
Я вздохнула с облегчением, опускаясь обратно в шезлонг в тени зонтика, как раз в тот момент, когда Блейк выбежал из дома.
— Все в порядке? О черт, ты же знаешь, что у тебя торчит грудь, да, милая? — Он встал передо мной, и я посмотрела на него с усмешкой.
— Я в курсе, золотой мальчик, — промурлыкала я, и он долго смотрел на мою обнаженную грудь, прежде чем наклониться и поцеловать своего сына в волосы цвета воронова крыла.
— Разве это странно — ревновать к собственному ребенку? — пробормотал он, поднимая голову, чтобы тоже поцеловать меня.
— Странность — это вроде как наше второе имя, так что я бы не беспокоилась об этом. — Я ухмыльнулась, и он отправился за одеялом Бо.
Киан опустил Цезаря на песок у буфетного стола и указал на него.
— Пять минут в углу для непослушных, адское создание.
— Это нечестно! — Цезарь завопил, в ярости ударив кулаками по песку.
— Ты чуть не утопил Роуэна, это чертовски справедливо, — предупредил Киан, и Цезарь театрально ахнул.
— Папа выругался! — Он обвиняюще указал на меня, ожидая справедливости. И я, черт возьми, уверена, что добьюсь ее.
— Ну, тогда тебе лучше присоединиться к Цезарю в уголке для непослушных, Киан, — сказала я с улыбкой, игравшей на моих губах, когда Блейк снова появился с моим улетевшим одеяльцем, накинув его на меня, и я накрыла им Бо, прижимая его ближе. Малыш любил поесть так же сильно, как и Блейк. Он не оторвался бы от моей груди, даже если бы это одеяльце улетело во время снежной бури. Меня бы это вообще не беспокоило, если бы не то, что Купер должен был приехать с минуты на минуту, и он всегда пользовался боковыми воротами, так как Блейк дал ему код. Я не хотела показывать ему свою грудь; это было неподходящее приветствие для моего тестя и его новой жены.