Никого не обнаружив, и столкнувшись с отсутствием сквозного прохода, стая разномастных зергов замерла в замешательстве. И в этот момент объединенные силы Рейнора, Тассадара и Зератула ударили по ним сверху.
Бойня была скоротечной и страшной. Энергетические клинки протоссов и гаусс-автоматы терран моментально расправились с опешившими зергами, которые вдруг обнаружили, что пути к отступлению отрезаны, а предполагаемые жертвы вооружены и атакуют их со всех сторон. Спустя несколько минут, ковер из мертвых зергов устлал все дно долины.
«Скоро сюда прибудет остальная стая», — предупредил Тассадар, попирая ногой гидралиска, которого он располосовал надвое, прежде чем тот успел добраться до Нона. — «Мы должны уйти, иначе столкнемся с мощью всей стаи».
— Да, пора уходить, — согласился Рейнор, делая перекличку своих людей.
Рейдеры не потеряли ни одного бойца. Как и протоссы.
— Вот это мне больше нравится, — довольно сказал Кейвз, когда отряд выбрался из долины и последовал за Тассадаром к какому-то новому укрытию.
— Не так уж плохо сотрудничать с протоссами, а? — на ходу поддел своего заместителя Джим. Парень слегка смутился, но все равно ухмыльнулся.
— Не так уж плохо, да, — согласился он.
Эта первая стычка задала темп всей последующей неделе.
Союзники подыскивали подходящее место для лагеря и оставались там, пока стая Керриган не появлялась поблизости или не находила их стоянку. Порой зергам хватало на это пары часов, а иногда они тратили и несколько дней, чтобы вновь напасть на след неуловимых врагов.
Тассадар, Зератул и Рейнор устраивали зергам ловушки, атаковали небольшие группы или отсекали часть зергов от основной массы. Союзники быстро расправлялись с ними — протоссы и люди, сражающиеся как единый отряд — после чего уходили, прежде чем Керриган успевала подвести подкрепление. Они ослабляли стаю Королевы Клинков с каждой атакой, но ее лично избегали, и Рейнор знал, что тем самым они доводят ее до бешенства.
Хотя к людям протоссы по-прежнему относились равнодушно-отстраненно.
По крайней мере, они по-прежнему превращались в статуи на всех привалах, возвращаясь в реальность лишь для разминки и питья. Правда, после первой битвы, в которой рейдеры сражались с зергами наравне с ними, протосские воины начали проявлять больше уважения к воинам-терранам. Кроме того, в следующих сражениях начали проявляться зачатки сотрудничества между двумя расами.
Протоссы были свирепыми воинами, сильными и быстрыми, как люди в боевых скафандрах. Благодаря смертоносным энерго-клинкам, им не было равных в рукопашной схватке. Тем не менее, рейдеры, вооруженные гаусс-автоматами вкупе с системами наведения, были больше приспособлены к дистанционным атакам, что давало возможность проредить ряды противника еще до прямого контакта. Терраны и протоссы начали просчитывать, как наиболее выгодно использовать свои сильные стороны, и с каждой битвой все больше учились работать в команде. Большинство протосских воинов не отличались разговорчивостью, но при обнаружении зергов они активно обменивались жестами с рейдерами, и старались уйти с линии огня, чтобы не мешать людям вести стрельбу по дальним целям.
Со своей стороны, Рейдеры Рейнора начали проще относиться к союзникам-пришельцам. Пусть протоссы выглядели непривычно и замкнуто, но все бойцы согласились с тем, что «долговязые ребята» чертовски полезны в бою. После нескольких стычек, во время которых протоссы оттягивали основную массу зергов на себя, не давая им приблизиться к людям, терраны перестали чувствовать себя некомфортно в их обществе. В конце концов, какой тогда смысл рисковать собой, защищая того, кого ты хочешь убить?
Рейдеры поверили, что протоссы действительно воспринимают их как союзников. И не только не попытаются убить, но и всеми силами помогут выжить. С пониманием этого факта, множество проблем отпали сами собой. Бойцы теперь могли спать спокойно, не проверяя поминутно, чем заняты странные соседи, могли без опаски проходить мимо них или даже сидеть неподалеку, не беспокоясь о том, что их могут внезапно атаковать. Теперь, когда все окончательно уверились, что протоссы не враги, одним поводом для беспокойства стало меньше. Беспокоиться следовало лишь о зергах, и только о зергах.
Зилоты и темные тамплиеры также сформировали непростой альянс. Две группы по-прежнему не смешивались, держась по разные стороны в любом лагере и выполняя приказы лишь своих предводителей. Но, как ни крути, они вынуждены были сражаться бок о бок друг с другом.
Темные тамплиеры восприняли это странное партнерство более спокойно, а к братьям-тамплиерам относились почти с юмором и, пожалуй, даже немного снисходительно. Зилоты все еще, казалось, опасались темных сородичей, но проявляли невольное уважение к их способностям, и вскоре сделали аналогичный людям вывод, что темные тамплиеры видят врагов только в зергах, и не собираются нападать на «своих».
Протосские лидеры были менее сдержанны, чем их воины, и постепенно Джим обнаружил, что проводит все больше времени с ними, и чаще всего — с ними обоими. В отличие от своих воинов, Тассадар и Зератул меньше медитировали, уделяли много времени беседам друг с другом, (раньше Джиму и в голову не приходило, насколько телепатия удобна для таких вещей), либо же просто сидели рядом. Рейнор присоединялся к ним при каждом удобном случае, с увлечением следя за развитием отношений двух, столь разных, лидеров. Мужчина с удивлением осознал, что начинает испытывать к этим двоим дружеские чувства.
Два протосса были очень разными. Тассадар являлся воином до мозга костей, прямолинейным и честным. В нем не было лукавства, хотя он был превосходным стратегом и не гнушался пользоваться засадами и ловушками. Но сам по себе Тассадар не был способен на ложь или обман. Он был целиком и полностью верен своим воинам и своему народу, и Рейнор видел в нем пламя истинного патриота, готового умереть за честь своей расы столь же легко, как и ради ее выживания.
Но Тассадар заботился не только о своем народе. И когда однажды они традиционно сидели вместе на последнем привале, он вдруг повернул голову и посмотрел на Джима. Рейнор поймал его взгляд, и уловил в нем некий оттенок стыда. Зератул тоже это заметил.
«Ты чувствуешь вину перед людьми», — мягко сказал Прелат, но, после минутного молчания, поправился. — «Я перепутал причину с последствиями, — заметил он, — ты чувствуешь вину из-за людей, но перед нашим собственным народом».
Тассадар уставился на старого протосса, и на мгновение Рейнор подумал, то тамплиер сейчас ударит Зератула. Что же имел ввиду Прелат, Джим не понял, — то ли тот намекал на то, что протоссам не впервой так поступать, причем даже в отношении собственной расы, то ли просто пытался дать оценку эмоциональному состоянию Тассадара.
Через несколько секунд, однако, Вершитель просто пожал плечами и отвернулся.
— Это из-за моих кораблей? — спросил Рейнор. Он уже давно примирился с тем, что именно сделали протоссы на орбите Чара, и почему. Он все еще оплакивал гибель стольких людей, но понимал, — будь он на месте Тассадара, разумеется, если такое вообще было бы возможно — он вполне мог поступить бы так же.
Но на вопрос Джима ответил Зератул.
«Причина куда глубже», — заверил его Прелат. — «Ее корни растут скорее не из ответственности за случившееся, а из директив предписывающих подобные действия».
Если Зератул и знал больше, то говорить не стал. Тассадар, помедлив, наконец, обернулся и вновь посмотрел на Рейнора.
«У меня приказ, — с трудом произнес тамплиер, — сжечь те миры, что подверглись скверне зергов».
— Так, как ты поступил с Мар-Сара, — сказал Джим.
Тассадар кивнул.
«Чтобы решить судьбу оскверненного мира, многого не нужно», — добавил Вершитель, и Рейнор почувствовал, как его начинает колотить озноб.
— А сколько нужно? — спросил он, поднимаясь на ноги. — Сколько нужно зергов, чтобы вы подписали миру смертный приговор? Как только высадится первая партия?
В глазах протосского командира Джим увидел ответ.
— Получается, ты должен нас тут всех размазать по стенке? Так, на всякий случай?