«Я помогу тебе», — пообещал Зератул, поднявшись с колен и усаживаясь напротив Тассадара. Темный тамплиер спрятал скорбь глубоко внутри, и больше не выдавал своих чувств — ни жестом, ни мыслью. Хотя Джим понимал, что скорей всего старый протосс по-прежнему невыносимо страдает. — «Вместе мы сможем осилить путь, и пусть твое предупреждение услышат!».
Тассадар кивнул, и два протосских лидера соприкоснулись ладонями. Тассадар едва заметно вздрогнул. Джим остался сидеть, где сидел, слишком заинтригованный, чтобы удалиться прочь, да и не желающий лишней суетой отвлекать протоссов от концентрации.
Между тем пространство между темным и светлым тамплиером замерцало, а потом свечение усилилось, заиграло радужными бликами, а затем появилась плоская проекция двух протоссов. Изображение подрагивало в воздухе, и напоминало нечеткую голограмму. Один из протоссов, с небесно-голубыми глазами, носил такое же облачение, как и Тассадар. Второй был одет в богато украшенные одеяния пурпурно-золотой палитры, а из-под тяжелого капюшона пронзительно сверкали серые с ледяным оттенком глаза.
«Эн Таро Адун, Вершитель», — услышал Джим тепелепатический голос протосса в капюшоне, негромкий, но обладающей властью. Мужчине показалось, что реплика была адресована Тассадару, однако проекция смотрела сквозь верховного тамплиера, и спустя мгновение Джим понял, что появившийся протосс обращается к небесноглазому собеседнику. — «Твоя оборона Антиохии вернула мне веру в касту тамплиеров. Должен признать, что дезертирство Тассадара поколебало…»
«В самом деле, Алдарис?» — не сдержался Тассадар и, сверля глазами фигуру в капюшоне, гневно добавил. — «Мне бы хотелось, чтобы судьи больше доверяли своим собратьям-тамплиерам!»
Оба протосса на проекции в недоумении завертели головами, пытаясь обнаружить источник телепатического контакта.
«Тассадар»? — произнес названный Алдарисом, и глаза сурового протосса наконец сфокусировались на верховном тамплиере. — «Где…»
«Помолчи, Судья», — вновь оборвал его Тассадар. — «У нас нет времени, а я многое должен рассказать вам». — Он кивнул воину-тамплиеру рядом с Судьей, но не стал тратить время на предписываемое этикетом приветствие. — «Как вам известно, зерги пропали после уничтожения Тарсониса, мира терранов. Хотя Конклав и приказал мне вернуться домой, я был вынужден остаться. Мощный псионный зов привлек мое внимание к удаленной пепельной планете, называемой Чар. Но что более важно, на этот зов откликнулись и другие. Ибо на Чаре я встретил тех, кто некогда были нашими собратьями. Я встретил темных тамплиеров».
Глаза Тассадара метнулись в сторону Зератула, сидящего по другую сторону проекции, после чего вернулись к изображениям далеких собеседников.
Глаза Алдариса сощурились в ярости.
«Общение с падшими, — провозгласил он суровым и неумолимым тоном, — это скверна и ересь!»
«Довольно!» — глаза Тассадара загорелись синим огнем, и судья замолчал. — «Послушай меня, Вершитель, — продолжил Тассадар, обращаясь уже к небесноглазому протоссу, — ибо я многое узнал от Прелата темных тамплиеров, Зератула. Сверхразум управляет своими прислужниками через посредников, именуемых «мыслящими». Уничтожь мыслящих, и тогда, вне всяких сомнений, Рой будет повержен!»
«Спасибо, благородный Тассадар», — ответил другой Вершитель, впервые приняв участие в разговоре. — «Мы воспользуемся этим знанием».
«Я молюсь, чтобы мы могли доверять тебе, Тассадар», — мягко заявил Алдарис, все еще излучая гнев, но теперь к нему примешивалась отцовская забота. — «Но я уже ощущаю скверну Падших, что затуманила твой разум. Ты должен немедленно вернуться на Айур!»
«Меня беспокоит безопасность Айура, а не мнение Конклава», — спокойно ответил Тассадар. — «Я вернусь, когда придет время».
«И когда у тебя появится корабль», — подумал про себя Джим, но вслух об этом напоминать не стал.
«Похоже, верховный тамплиер не хочет обременять свой народ просьбами о помощи…» — мелькнула у мужчины мысль. — «Вторжение зергов это, конечно, худо, но с Керриган тоже нужно разобраться. Здесь и сейчас».
Джим признал, что решительность протосского воина идти до конца достойна похвалы.
Тассадар развел руки вверх и в стороны, обрывая при этом контакт с Зератулом, а затем, совершив ими круговое движение, опустил вниз, разрушая тем самым удивительный круг деформированного пространства.
Проекция двух протоссов исчезла в слабом солнечном свете.
«Я говорю тебе спасибо», — тихо сказал он Зератулу. — «Возможно, теперь у нашего народа появился шанс».
«Мы должны надеяться», — ответил темный тамплиер. — «Хотя твоего предупреждения о мыслящих может оказаться недостаточно».
«Почему?» — вскинулся Тассадар. — «А как же твоя атака? Ее же оказалось достаточно, чтобы уничтожить одного из них?»
Прежде чем ответить Зератул испытующе взглянул на вспыльчивого собеседника.
«Ты обладаешь великой силой», — наконец произнес Прелат. — «Но это лишь толика твоей истинной мощи. Она лишь единственное отражение, утвержденная твоими предводителями, разбавленная их учением и ограниченная их страхами. Ты должен узреть внутри себя истинную силу, чтобы действительно сокрушить зергов».
Тассадар ничего не сказал в ответ. Предложение Зератула осталось висеть в воздухе.
Верховному тамплиеру потребовалось несколько дней, чтобы, наконец, сделать выбор.
«Расскажи мне об этих силах, которыми мы владеем», — вот и все, что он сказал Зератулу.
Джим прекрасно понимал всю тяжесть и важность решения светлого тамплиера. С первой стычки между двумя протоссами он видел, в каком духе отзываются о темных тамплиерах обычные протоссы, и насколько Тассадар закостенел в своих убеждениях, что темные — зло. Однако борьба союза темных и светлых против зергов доказала ошибочность этого утверждения, но Тассадар по-прежнему считал силу темных тамплиеров чем-то чуждым, а то и порочным. Решение выяснить, что это за сила, и — особенно — принять тот факт, что она присуща всем протоссам, — такой шаг стоил многого. Это был первый и главный шаг на пути разрушения давних предрассудков и принятия другого, более широкого взгляда.
Даже несмотря на то, что Тассадар был куда старше его, Рейнор ощущал невольную гордость за товарища, как если бы протосский лидер был юнцом, и на его глазах сделал первый шаг навстречу взрослой жизни.
Глава 17
Следующие две недели были странной смесью активности и отдыха, учебы и безделья.
Зератул был определенно рад, что Тассадар наконец-то проявил интерес к изучению искусства темных тамплиеров, но в то же время Прелат, выразительно глянув на Рейнора, явно колебался с ответом.
«Эти таланты — суть нашего существа», — предупредил он молодого протосса, — «и могут быть раскрыты другим членам нашей расы, но и только. Дабы избежать недопонимания и злоупотребления такими знаниями в ущерб нашему народу».
Пусть Зератул выразился запутанно, однако Джим уловил суть.
— Я пойду, не буду мешаться, — сказал он, поднимаясь и отряхивая пепел со штанов. — Так что если хотите, можете секретничать сколько душе угодно.
Но Тассадар поднял руку и преградил мужчине путь.
«Джеймс Рейнор наш союзник», — обратился верховный тамплиер к умудренному годами протоссу. — «И наш… друг».
Джим мог поклясться, что будь у протоссов рты и лёгкие, Тассадар бы сделал глубокий вдох, прежде чем сказать последнее слово. Это слово несло в себе многое. Причём не только для протоссов — услышав его, Рейнор потерял дар речи. Его глаза увлажнились. Частичка его смеялась над столь синтементальной реакцией, но другая, куда большая часть — все поняла. Протоссы не просто читали эмоции и мысли друг друга, они проецировали их, а потому утверждение Тассадара несло в себе всю сущность его размышлений и чувств.
Джим понимал, что это признание особого толка. Тассадар сказал, что они не просто товарищи по оружию — что и так подразумевалось из слова "союзник". Назвав же его "другом", Тассадар признал, что связь между ними куда глубже, эта связь несла в себе общие понятия чести и требовала определенной и обоюдной ответственности. Он подумал, что ближайшим аналогом такого признания, пожалуй, стало бы кровное побратимство, когда люди обязываются поддерживать друг друга так, как если бы они принадлежали к одной семье. Это была ошеломляющая честь, и он никак не ожидал чего-то подобного от высокого и молчаливого пришельца-воина.