— Вернее — вы точно не сделали ничего плохого. А эту красавицу зовут Кашмир. Она и привлекла мое внимание потому, что мы с ней — землячки.
Бомбейская кошка.
— Может, мы с ней и подружились бы, — Кала посмотрела в глаза животному, как бы желая удостовериться в своих словах, а затем вновь вернула свое внимание к мужчине и, подхватив кошку поудобнее, протянула ему свободную руку. — Кала Чопра. Мы с вами уже виделись мельком однажды.
Уже не однажды, красавчик. Но ты еще об этом не знаешь.
— На юбилее Филиппа. Киркорова, я имею в виду. В прошлом году.
Последнее время Алексей даже не думал над тем, чтобы заводить какие-то новые знакомства. С девушками тем более. Он все ещё помнил ту ужасную ночь и Катю в крови. Может быть, он приносит несчастье тем, к кому тянется? Иначе почему он жив, а она умерла? Эти мысли не давали ему покоя. Но девушка с кошкой была очень привлекательной и даже какой-то загадочной. Возможно это общение могло бы его отвлечь от происходящего вокруг него кошмара. Нельзя всю жизнь провести в норе, прячась от всего и вся, как мышонок.
— Всегда приятно найти кого-то близкого.
Девушка протягивает руку, и Алексей живое ее пожимает.
— Очень приятно. Алексей Воробьев, — он улыбается, представляясь на американский манер. — Но вам это известно. Раз вы были на дне рождения Филиппа.
Легкое молчание, почти невесомое, а затем ещё один вопрос.
— Вы не составите мне компанию здесь? Может быть вместе подберем ещё собак и кошек для фотосессии. Хочется, чтобы их все взяли.
А ему хочется, чтобы его пропустило наконец, и он не смотрел по сторонам так затравленно. Тем более рядом с красивой девушкой, беседуя с которой, Алексей делает над собой усилие.
Кого-то близкого? Эта мысль понравилась Кале, хотя, конечно, вряд ли подобное можно считать флиртом. Рановато.. Наверное. Или нет?
Или все же флирт? Раз уж Алексей предложил ей составить ему компанию. Всю себя Чопра посвящала работе, так что у юной модели было мало опыта в делах сердечных. Конечно, у нее были какие-то парни в прошлом, но романы всегда сводились на «нет». Именно из-за работы. А сейчас, можно сказать, все складывалось идеально, потому что Кала могла поймать обоих зайцев сразу. И нет, речь не об участнике из второго сезона. В того намертво вцепилась летучая мышь.
— Конечно, — лучезарно улыбнулась девушка.
На самом деле, Кала не собиралась брать кошку домой. Ей все же больше импонировали собаки. Но это — большая ответственность. Вряд ли она была способна отвечать за кого-то. Пока. Но помочь пристроить других животных в любящие семьи? Почему бы и нет?
На следующие пару часов Алексей и Кала погрузились в общее дело. Они ненавязчиво сватали питомцев пришедшим людям, за что им были безмерно благодарны учредители мероприятия, которые и были хозяевами приюта по совместительству. Многих животных, и правда, взяли. А с теми, кому сегодня не повезло, Чопра и Воробьев сделали много фото. Отличная реклама для пушистых друзей.
«И для меня тоже» — подметила про себя Кала.
Пока ей не удалось нормально поговорить с мужчиной, но теперь, когда дело шло к вечеру, и мероприятие сворачивалось, девушка решила попытать счастье.
— Мне было приятно провести день в вашей компании, Алексей, — мягкая улыбка.
Сама она предлагать какое-либо продолжение не станет. Почему? Потому что Кала просчитывала наперёд. Рано или поздно Воробьев узнает, что Далматинец — это она. Не хотелось бы сильно навязываться члену жюри, чтобы тот в конечном итоге не решил, что их знакомство было спланировано.
Все то время, которое прошло после выхода выпуска шоу, Алексей провёл в нервном, едва ли не испуганном состоянии. Он это понял тогда, когда рядом с ним очутилась Кала. До этого момента он не сознавал, что с ним происходит. Только сейчас Воробьев окончательно расслабился. Неужели благодаря девушке? Он сам того не ожидал. Будто бы привык всегда чувствовать себя на взводе. В пору уж кричать в небеса — до чего я дожил.
Почти все время они были заняты с животными. Это было прекрасно. Очень успокаивало. Алексей пока не стал рассказывать Кале о Моцарте — не хотел быть слишком навязчивым, но уже был готов к этому. Ему импонировали люди, которые любили животных. В этом было нечто замечательное. И очень близкое.
— Меня нельзя пускать в такие места, — под конец, посмеиваясь, заявил Воробьев, — Сразу хочется забрать всех этих животных.
День сменился вечером. Пора была уезжать.
— Может быть, вы хотите… Одним словом — поужинаем? Я знаю хороший ресторан с французской кухней.
Пожалуйста, не уходи. Иначе я останусь наедине с самим собой и это будет ужасно.
Бинго. Он приглашает Калу поужинать. Сам. Лучше и не придумаешь.
— Я не откажусь, — девушка лукаво стрельнула глазками. — И давай на «ты». Не люблю формальности.
Раз уж Алексей решил провести с ней вечер, то и Кала может сделать шаг — начать потихоньку стирать грань официоза. Зачем она вообще все это делает? Неужели из меркантильных соображений? Неужели Джей был прав?
Чопра неопределенно мотнула головой, прикрыв глаза на мгновение, чтобы отогнать неприятные мысли. Не собирается же она впрямь ложиться под кого-то ради карьеры. Это просто ужин. Ужин в приятной компании. Он ни к чему ее не обязывает.
Вскоре парочка покидает арендованную приютом площадку, двигаясь к стоянке. Кала кутается в эко-шубку. Февраль в этом году не был холодным, однако, видимо, ее индийские корни требовали большего тепла. Жару девушка переносила очень легко, а вот зима становилась проблемой каждый год. Алексей галантно открывает дверцу машины перед Калой, и она, мягко улыбнувшись, забирается в салон.
Отсюда до центра на автомобиле рукой подать — выставка традиционно проходила на Хлебозаводе на Дмитровской. За окном сменялись московские пейзажи, огни вечернего города расплывались — пошел небольшой мокрый снег. Не самая приятная погода, зато приятная компания. По радио играли главные иностранные хиты последних лет, что тоже радовало Чопру. Ей мало что угождало из современной отечественной музыки. Да и не современной тоже. Алексей вёл машину очень плавно и аккуратно. Кала перевела взгляд от окна к мужчине и вновь мягко улыбнулась.
— А у тебя самого есть питомцы? — она решила поддержать разговор о животных и дальше, понимая, что ему импонирует эта тема.
Как будто она ничего не знает.
— Да, у меня есть собака. Корги. Его зовут Моцарт.
Алексей улыбается совершенно по-особому. Так, как улыбался всегда, когда речь заходила о Моцарте. Он был одиноким человеком, невзирая на наличие друзей, поэтому буквально растворился в своей собаке. Она была для него всем. Они с Моцартом путешествовали, ели, спали, играли вместе. Все вместе. И Воробьев был уверен, что Моцарт всегда останется с ним. По своей воле. Не оставит его, как мог бы оставить человек. Если только смерть не разлучит их, как разлучила с его первым псом.
Все это Воробьев рассказывал Кале, пока они ехали. Рассказывал очень аккуратно, но с чувством. Рассказывал, постепенно раскрываясь перед совершенно незнакомой девушкой. Их путь лежал в «Паризьен» на Ленинградском проспекте. После того, как Алексей снялся в «Екатерине», его стали привлекать подобного рода места и интерьеры.
Кале понравилось то, как он говорит о своей собаке. И вообще нравилось то, как мужчина рассуждает о людях и их преданности. Она тоже так считала. Была солидарна буквально с каждым словом, потому что видела вокруг лишь алчность и корысть. Возможно, потому, что сама частично такой была.
Частично ли?
— Надеюсь, что тебе понравится, — шепнул он на ухо Кале, когда они вошли в зал. Все здесь было в духе смешения рококо и стиля Людовика XIV, а лучшим блюдом по мнению Алексея — улитки с прованскими травами. Их он себе и заказал.
Шепот на самое ухо при входе в ресторан внезапно взбудоражил девушку — она не ожидала подобной близости и даже слегка вздрогнула. По спине пробежали приятные мурашки, и, должно быть, на ее смуглом лице даже был заметен румянец. Эта реакция была чисто физической, совершенно неподвластной и бесконтрольной. Кале, правда, нравился Воробьев — иначе бы подобного не было.