Но, безусловно, Алексей не покидал Калу в этот трудный период. Он утешал ее слезы и прерывал кошмарные сны. Он делал все, чтобы ей стало легче. Конечно, грустно, когда твой друг оказывается убийцей. И уж тем более чудовищно, когда ты его убиваешь. Но иногда Алексею казалось, что дело не только в дружбе. Печально, но Бхат оказался для Калы куда ближе, чем когда-либо мог стать Воробьев — это было очевидно. Все это мало привносило хорошего в лечение его недуга. Даже напротив — усугубляло то, что с ним происходило.
Она рыдает после тяжелого сна, который снова ей приснился. Алексей тянется к ней и обнимает, шепча слова утешения.
— Конечно. Конечно, мы поедем.
Алексею не хочется в Индию. Как минимум — нужно переделать кучу прививок, чтобы оформить карту для поездки. И, конечно, Моцарту тоже. Не хочется заболеть оспой или проказой. Он не готов стать вторым Кокорекиным.
Но, разумеется, для нее Алексей поедет. Для Калы он готов на многое. Главное, чтобы она это не забывала. Или наоборот — не воспринимала со стороны, в которой Воробьев оказался бы в безвыходной, проигрышной ситуации.
— Мы обязательно поедем. Всегда мечтал увидеть все это не в кино.
***
Ему нужно заниматься. Без репетиций нельзя. Он прикасается кончиками пальцев к аккордеону. Он любит этот инструмент — наверное, больше других. И гитару. И фортепиано. После всего того, что случилось. После всего того, что происходит, он находит выход в том, чтобы утонуть в музыке. В его мире и так ее достаточно, но Алексей решает, что мало. Нужно больше. Ещё больше.
И он играет много хороших песен. Это на сцене он поет нередко всякое говно. А в жизни любит совсем другое. Что-то красивое, что берет за душу.
Спокойной ночи, господа. Гасите свечи.
Окно раскройте — за окном прекрасный вечер.
И если некому вас обнимать за плечи,
Спокойной ночи, может, завтра будут встречи.
— Ну вот, — тетя Филиппа дотронулась рукой до щеки. — Опять меня до слез довёл. И что с тобой делать.
— Я не хотел, я… — он выглядит даже взволнованным.
— Да что ты… Это хорошо, когда поют так, что за душу берет.
И она встает на ноги, чтобы поцеловать Алексея в макушку, потрепать его волосы.
— Так, ты чего тут на жопе своей сидишь? — Филипп вошел в гостиную в полном облачении, натягивая на ходу кепку с золотой вышивкой. — Нас ждёт адвокат. Давай!
Вставать не хотелось. Сидеть здесь с гитарой было как-то лучше, чем выходить на улицу.
Но поход оказался хорошим. Все-таки Добровинский был мастером своего дела. Им удалось ловко отмазать Калу от возможного штрафа, и теперь Алексей и вовсе был целиком свободен. Никаких «Масок». Можно вернуться в Лос-Анджелес. В свой дом с белыми стенами и большими окнами. Можно снова ездить на машине с открытым верхом и получать ровный загар. Если бы не иные обстоятельства — Воробьев бы уже летел в аэропорт. Но по понятным причинам этого он сделать не мог.
— Спасибо вам большое, Филипп Бедросович, — улыбнулась Кала, когда они с Алексеем и Киркоровым выходили из офиса «Вайтов».
У Чопры не была никакого желания продолжать участие в «Маске». И также она давно была в курсе, что Алексей вовсе изначально не особенно желал быть членом жюри. Конечно, они обязаны этому проекту за свое знакомство, но во всем остальном хотелось забыть его, как кошмарный сон.
Филипп и сам уже собирался подать иск на руководство, и Кала с Алексеем присоединились к нему в самый нужный момент. Седьмой выпуск станет для Далматинца последним. Конечно, все будет подстроено так, словно ее просто выгонят. Так будет лучше для всех.
Попрощавшись с Киркоровым, Кала повернулась к возлюбленному и взяла его за руки. Нежно погладила костяшки пальцев.
— Я так сильно люблю тебя, ты же знаешь?
Лишь с недавних пор у нее потихоньку вновь начинали блестеть глаза. Чопра всегда была сильным человеком, но случившееся не могло не подкосить ее. Однако, она не имела права забывать обо всем, что сделал для нее Алексей. И продолжает делать.
Кала поклялась себе, что больше никогда не будет эгоистичной натурой, берущей во внимание лишь свои интересы и не замечающей того, что происходит с близкими ей людьми.
— Это я тебя люблю, — мягко откликаясь, отвечает Алексей и осторожно целует Калу в лоб.
Но ему приятно, что она так говорит ему. Даже сердце немножко расходится от ее слов.
— Я знаю, что тебе все это не особенно в кайф, — сказала она. — Но у меня есть одна идея насчет нашей поездки… Пока не буду раскрывать своих карт. Хочу удивить тебя.
— Мне… Я просто не очень люблю слишком жаркие страны. Голову печёт, — он улыбается. — Но это не значит, что мне не интересно. Наоборот.
Он не хочет ехать по понятным причинам — боится, что там Кале станет совсем плохо, и она закроется в себе. Он много знает про ПТСР и созависимые привязанности, чтобы не бояться такого. Но говорить что-то Воробьев нужным не считает. Если Кала не захочет… Или захочет, то влиять он не сможет.
— Ты меня интригуешь.
Пара секунд молчания и:
— По возвращению мне нужно будет в Лос-Анджелес. Очень устал здесь. Если… Тебе захочется, то мы можем вместе.
— Да я только за! — рассмеялась Кала. — Я всю свою жизнь мечтала жить в Лос-Анджелесе. Мне просто важно.. Важно побывать на своей родине. Особенно сейчас. Знаешь, как там — постичь дзен и все такое.
Побывать там и, наконец, отпустить произошедшее.
***
Слова объявил выход Далматинца.
Кала странно себя чувствовала, осознавая, что сегодня она стоит на этой сцене в последний раз. Она ощущала… облегчение? Поразительно, правда? Чопра так гналась за этим проектом, за славой, что он может ей принести. И теперь, в итоге, наплевала на все это.
Только за одну последнюю ей поступило несколько интересных заграничных предложений — стать лицом брендов «Гуччи», «Валентино» и «Баленсиага». Кала не сказала твердое «нет», но попросила подождать. Она и с показала «Rosario» снялась. А то ли ещё будет, когда Далматинец сегодня снимет свою маску.
Количество подписчиков в ее «Инстаграме» росло в геометрической прогрессии. Но девушка не чувствовала ничего по этому поводу. Ничего.
— Каждую неделю я очень жду ваше выступление, — призналась Валерия.
Это последняя неделя, дорогая.
— Очень приятно слышать, — искренне улыбнулась Чопра в своей душной собачьей голове.
Сегодня, по договоренности, Алексей, Филипп и Тимур должны проголосовать за то, чтобы Далматинец сняла своего маску. Валерия и Регина не были в курсе этого. Родригез понятливо согласился, когда ему объяснили всю ситуацию. Зрительское голосование просто подкрутят.
Подсказки пролетели незаметно и уже заранее звучали, как прощание. В них Кала намекнула на большую потерю в своей жизни и последующее за ней переосмысление всего.
Вскоре зазвучала музыка. В качестве завершающего аккорда Чопра выбрала песню Ланы Дель Рей — «Gods and Monsters».
In the land of gods and monsters, I was an angel
На земле богов и чудовищ я была ангелом,
Living in the Garden of Evil
Жившим в саду зла
Здесь все было очень прозрачно и прозаично. Земля богов и чудовищ — Индия, сад зла — шоу-бизнес.
You got the medicine I need
У тебя есть лекарства, нужные мне -
Fame, liquor, love, give it to me slowly
Слава, алкоголь, любовь, выдавай их мне медленно
Далматинец пела о том, какую цель преследовала изначально, приходя в проект. Конечно же — слава, признание, деньги, любовь общественности.
Me and God we don’t get along, so now I sing
Я и Бог не ладим, так что сейчас я пою
В этом номере не было танцев со стороны участницы. Кала статично стояла на сцене, пока вокруг в медленном, нежном танце кружились несколько пар ребят из балета. На мгновение девушке показалось, что она заметила среди них Машу и Федора. Но, конечно же, это не было так.